Девушка с серьезными умственными отклонениями, да еще инемая. Видимо, не ангельского поведения, раз садится в чужие машины и, бывает,пропадает по месяцу. Тревожило то, что на сей раз она попала в лапы к какому-топодозрительному Дронову, которого опасается даже милиция. Страшно представить,что может сделать бандит с беззащитной девушкой. Так это оставлять нельзя.

Хоть себе-то не ври, благородный рыцарь, покривился Роберт.Если б она не была редкостной красавицей, черта с два стал бы ты на нее времятратить.

Это была правда, хоть и неуютная для самомнения.

Терзала и другая мысль, мучительная: если бы он повернулраньше, девушка не попала бы в джип, к неведомому, страшному Дронову.

Что он сейчас с ней делает?

Плохо было Роберту, очень плохо.

А к вечеру, когда вернулся домой, стало совсем худо, уже нев моральном смысле, а в физическом.

Подскочила температура, зубы выщелкивали дробь, сердцебилось неровно – то медленней, то быстрее.

Инна испугалась – с мужем никогда такого не бывало. Сначалахотела вызвать «скорую помощь», но известно, сколько проку от бесплатноймедицины. Вместо этого позвонила отцу, нельзя ли добыть дежурного врача изКремлевки.

Всеволод Игнатьевич, незаменимый человек в любой кризиснойситуации, отреагировал незамедлительно. Примчался сам, усадил трясущегося зятяв свой «линкольн» и на бешеной скорости, прилепив на крышу «мигалку», котораяосталась за ним еще с прежней службы, доставил больного в Кунцево. Лично проследил,чтобы Роберта уложили в отдельную палату и, несмотря на позднее время, поднялна ноги всех необходимых специалистов.

С диагнозом возникли затруднения. Заведующий отделениемсказал: «Будем исключать все варианты по очереди, начиная с худшего».

В течение нескольких часов пациента возили из кабинета вкабинет: электрокардиограмма, УЗИ, всякие анализы, томограмма мозга и прочее, ипрочее.

– Ну что, – в конце концов сказал заведующий, изучиврезультаты. – Всё вроде бы в норме, аномальных явлений никаких, а общеесостояние тяжелое. Тремор, аритимия, головная боль, угнетенное состояние.Скорее всего мы имеем дело с необычно сильным неврозом. Нужно приглашатьТихвинского.

Назавтра больного обследовал профессор Тихвинский, главныйавторитет в области нервных заболеваний нетипичного рисунка.

Роберт, вялый после снотворного и очень слабый, рассказалпро вчерашнее. Разумеется, кроме подслушанного мысленного пожелания счастливогопути. Профессор слушал чрезвычайно внимательно, а историю о том, как цветочницавдруг превратилась в королеву красоты, попросил изложить еще раз, смаксимальными подробностями. Особенно его заинтересовали глаза, похожие насолнечные лучики в синей воде.

– Лучики, значит, так-так, – покивал Тихвинский. – Тогдапонятно.

– Что понятно?

– Вас, молодой человек, выражаясь по-старинному, сглазили, –преспокойно объяснил профессор, строча в медицинской карте.

– Чего-чего?! – неинтеллигентно переспросил Дарновский ипопытался заглянуть врачу в глаза (раньше как-то не до того было – очень ужпаршиво себя чувствовал).

«Любопытненько, любопытненько, м-м-м, просто классика, а яеще в семьдесят четвертом, ничего, дайте срок, и до нобелевочки докатит, растетматерьяльчик, растет», – мурлыкал сытенький, уютненький голос.

Слушать профессора оказалось интереснее, чем подслушивать –такие невероятные вещи он рассказывал.

– Так называемый «сглаз», он же «черный глаз» не суеверие ине фольклорные выдумки. По-научному это называется «визуальное зомбирование» –воздействие на психоэмоциональное состояние другого человека при помощивзгляда. Всякие Кашпировские и Чумаки, которых нынче только ленивый не обзываетшарлатанами, на самом деле не просто шоумены, а люди, излучающие визуальнуюэнергию особо концентрированной интенсивности. Первую статью об этоммалоизученном наукой феномене я опубликовал еще в семьдесят четвертом году. –Видно было, что профессор сел на любимого конька, у него и у самого из глазпрямо засочилась «визуальная энергия». – Особенно часто способности этого родавстречаются у субъектов с аномальным складом личности и у людей с психическимипатологиями. К последней категории несомненно относится и ваша цветочница. Онанаверняка считает себя невозможной красавицей, рядом с которой все прочиеженщины – серые воробьишки. Пока вы не встретились с ней взглядом, вы видели еетакой, какова она на самом деле. Но стоило ей вступить с вами в визуальныйконтакт, и ее убежденность моментально вам передалась. Такого рода воздействие– шок для психики. Ваш мозг пытается прийти в себя, исторгнуть навязанную извнеидеограмму. Отсюда и скверное физическое самочувствие.

– Но… Но она действительно невероятно красива, – пролепеталДарновский. – Если бы вы ее видели!

– Ну, а это мы проверим. Давайте-ка попробуем нарисоватьпортрет вашей Ундины. Форма головы?

Он взял бумагу, карандаш с ластиком и очень искусно, следуяуказаниям Роберта, набросал женское лицо. Если какая-то деталь получаласьнепохоже, уточнял, стирал резинкой, подправлял. Через десять минут с листка наДарновского смотрела Анна, как будто зарисованная с натуры.

– Нуте-с, давайте разберемся. – Тихвинский наклонил голову,разглядывая портрет. Поморщился. – Лицо диспропорционально вытянутое,треугольное. Рот почти безгубый, чуть не до ушей. Нос лучше было бы изобразитьв профиль, вы тогда увидели бы, что он недалеко ушел от буратининого.Помилуйте, молодой человек, вы «Незнакомку» Крамского помните? «Венеру» Боттичелли?Ренуаровских женщин? Да она жуткая дурнушка, ваша фам-фаталь.

Роберт теперь и сам это видел. У него будто пелена с глазупала, даже в жар бросило от стыда.

Хваленого умника, хозяина своей судьбы сглазила деревенскаяидиотка!

– Знаете, вы только жене моей не рассказывайте, – попросилон, опустив голову. – И тестю. Ну там, нервный срыв, переутомление. Только безподробностей, ладно?

– Не нужно учить меня врачебной этике. – Профессорприосанился. «Отличный казус, отличный, в самый раз для доклада в Ларнаке,27-летний пациент Д., м-м-м, легко внушаемого типа, м-м-м…». – Ну как, мычувствуем себя получше?

Роберт прислушался к себе и вдруг понял, что он совсемздоров. Ни головной боли, ни ёканья в сердце. Тихвинский снял с него сглаз. Вотэто врач!

– Да, я в порядке.