Перед ним, одной рукой опираясь на стойку ворот, другой держась за грудь и тяжело дыша, стоял незнакомый мужчина лет пятидесяти, прилично одетый, стоял, глядя на него своими мутно-влажными глазами, не выражающими ничего, кроме мольбы и боли. Мужчина был бледен, одежда испачкана, из носа сочилась кровь.

– Извините, пожалуйста… Извините меня… – произнёс он, тяжело выговаривая слова. – Понимаете, я шёл по улице, и у меня… у меня вдруг закружилась голова, я упал, ударился. Пожалуйста… пожалуйста, немного воды, если вас не обременит…

– Не стойте, проходите! Иначе вам станет совсем плохо, и вы снова упадёте! – Профессор указал приглашающим жестом на свой дом.

– Нет, нет, что вы! В таком виде… – решительно покачал ладонью незнакомец. – Мне бы только воды. Глоточек воды!

– Говорю же, проходите! Там нет никого, кроме меня! Да если бы и был, кто вас осудит. Беда всегда ходит с человеком рядом! – повторил приглашение профессор.

Незнакомец стоял, не решаясь, что делать. Не говоря больше ни слова, Закиров взял нежданного гостя под руку, почти силой затащил его во двор и, закрыв ворота, повёл к дому. Профессор прекрасно понимал, что, приглашая к себе совершенно незнакомого человека, он поступает легкомысленно, опрометчиво и, строго говоря, нарушает установленные для его статуса инструкции и правила, но какая-то неведомая сила заставляла его делать это, причём делать с полным осознанием своей правоты и непогрешимости.

Не сомневаясь ни в чём и не останавливаясь ни на секунду, он привёл больного гостя в расположенную на первом этаже гостиную и усадил в кресло. Помня о просьбе незнакомца, он прежде всего напоил его свежей холодной водой, затем, сходив за домашней аптечкой, вытер влажной ватой с его лица кровь, смазал нашатырным спиртом виски и дал выпить настой из успокоительных капель. После этого, положив использованную вату в пластиковый пакет, отнёс его в прихожую и, вернувшись, расположился в кресле напротив гостя.

Некоторое время они сидели молча, внимательно изучая друг друга. Профессор видел теперь, что перед ним сидит уже другой человек. Начинающие седеть длинные русые волосы, высокий, отмеченный неглубоким шрамом лоб, голубые глаза, прямой, с маленькой горбинкой нос – в общем, чуть суровые, чисто арийские черты лица, лица человека спокойного, не помышляющего ни о чём дурном. Вероятно, интуитивно профессор ещё на улице заметил это и поэтому сразу проникся к нему сочувствием и доверием.

Незнакомец между тем, не выдавая более своих страданий, продолжал смотреть на него глазами, в которых не было ни волнения, ни беспокойства, но присутствовало нечто другое, сугубо сокровенное, затаённое, ну а что именно, понять было трудно. И профессор решил первым нарушить молчание, рассчитывая завязать с гостем откровенный разговор.

– Как вы себя чувствуете? – мягко, участливо спросил он.

– Спасибо, мне стало гораздо легче, – ответил, не меняя выражения лица, незнакомец. – Правда, кружится ещё голова и давит в груди, но это уже не страшно.

– Помощь, которую я вам оказал, весьма примитивна. Может быть, вызвать врача? – заботливо осведомился профессор.

– Нет, нет, ни в коем случае! – возразил незнакомец. – В этом нет никакой необходимости. Вы сделали всё, что требовалось, и я вам бесконечно благодарен.

– Пустяки! А с вами когда-нибудь раньше случалось такое? Может, вам требуется лекарство?

– Не беспокойтесь, пожалуйста. У вас здесь тихая, спокойная обстановка, и мне с каждой минутой становится всё лучше. – Незнакомец с немного растерянной улыбкой посмотрел на свои испачканные руки, пыльные брюки. – Вот если бы я мог…

– Да, да, извините, – поднялся с места профессор. – Мне надо было сразу предложить вам это. Идёмте, я провожу вас в ванную комнату. Умоетесь и приведёте себя там в порядок…

Спустя несколько минут незнакомец вернулся из ванной. Аккуратно причёсанный, в почищенной одежде теперь он выглядел вполне прилично.

Профессор молча указал ему на кресло.

– Боюсь выглядеть излишне любопытным, – сказал он после некоторого молчания, – но всё же хотелось бы узнать, кто вы и откуда.

– Понимаю… – обронил незнакомец. – Вам, должно быть, неприятно. Чужой человек в доме…

– Вы неправильно меня поняли, – пояснил профессор. – Ваше присутствие меня ничуть не обременяет. Ведь я сам пригласил вас в дом и, не будь у меня такого желания, не стал бы этого делать, уж поверьте. Не знаю почему, но я сразу проникся к вам доверием. Возможно, потому, – профессор на миг задумался и, подняв глаза, посмотрел с какой-то грустью на гостя, – что вы напомнили мне моего отца в молодости. Правда, молодым я знаю его лишь по фотографиям. Отца я лишился, когда мне было всего два года. У меня есть фотоальбом, оставшийся от матери. Хотите посмотреть?

Не дожидаясь ответа и направившись к письменному столу, профессор вынул из выдвижного ящика скреплённый шнурком альбом в старой тёмной обложке и, открыв его в нужном месте, вернулся к гостю.

– Вот, взгляните! Это мой отец. Видите, каким был добрым молодцем?

Незнакомец долго и пристально рассматривал фотографию красивого молодого человека в милицейской форме, потом отвёл в сторону глаза и, тяжело вздохнув, вернул альбом профессору.

– Да, действительно, ваш отец был добрым молодцем, – произнёс он тихо и задумчиво. – И кажется, вы правы, между нами действительно есть какое-то сходство. Но в этом нет ничего особенного. В мире обитает множество людей, похожих друг на друга.

А что случилось с вашим отцом? Он умер?

– Тёмная история, видите ли… – чуть мрачно промолвил профессор. Он отнёс альбом на место, вернулся и сел. – По официальной версии, отец мой пропал без вести. А что произошло на самом деле – остаётся до сих пор загадкой. Давно, ещё будучи студентом, я пытался найти хоть какой-то след, прояснить события тех времён, но всё тщетно. Как говорят мастера детективного жанра, всё скрыто непроницаемым мраком. Наверное, отца уже нет в живых, ведь столько лет прошло…

– Извините, а сколько лет вам сейчас? – как-то робко, настороженно спросил незнакомец.

– Шестьдесят четыре. Стареем, брат, стареем! – с несколько преувеличенным сожалением сказал профессор. – Ну а вам, наверное, не больше пятидесяти? Золотые годы!

Гость лишь развёл руками и впервые за всё время их беседы как-то странно улыбнулся. Они помолчали.

И тут произошло неожиданное. Незнакомец вдруг изменился в лице, в его неподвижных, широко раскрытых глазах вспыхнул беспокойный огонёк.

– Послушайте, профессор… – заговорил он, и на мгновение Закирову показалось, что перед ним сидит не тот человек, который только что мирно беседовал с ним.

– Профессор? – с удивлением посмотрел он на незнакомца. – Вы что, знаете меня?

– Да, знаю, но прошу, не теряйте, пожалуйста, присутствия духа. Вы – Закиров Марат Амирханович, профессор, известный специалист в области ракетостроения. Вы честный и доброй души человек, прекрасный собеседник, и в другое время я бы с удовольствием поговорил с вами о жизни, об отцах, детях и о чём угодно ещё. Но сейчас… Сейчас мы оба невольно оказались в очень сложной ситуации и выбраться из неё сможем лишь при условии полного взаимопонимания и доверия друг к другу.