Флунитразепам, — Роман снова включил пилу и ему приходилось перекрикивать визг пилы. — Если ты говоришь, что не могла контролировать своё тело, то возможно Гамма Гидроксибутират или Кетамин. Ты хотела спать?

— Нет, я просто не могла нормально двигаться. — Я открыла медицинскую витрину и перебирала пальцами пузырьки с лекарственными растворами.

— Тогда, скорее всего Кетамин. Ты могла бы вызвать рвоту, как только почувствовала неладное.

— Я была на охоте, все мои чувства были сосредоточены на жертве, до тех пор пока моё зрение не сузилось до двух серых глаз.

— Этих что ли? — Я увидела в отражении стекла витрины, как Роман схватил голову Сергея и внимательно всматривался в лицо блондина. — Будет тебе уроком, очередным, что в этом мире ты всегда можешь стать добычей. С такой-то внешностью.

Я хмыкнула. Роман отложил пилу и закручивал черные пакеты на узел.

Я оглянулась на стол, желоб для крови был чист. Сергея я испила до дна.

Роман ухнул тело Лёхи на столешницу и сам взялся за ножницы, срезал с тела номер два одежду, затолкал тряпки в еще один пакет. Передал мне телефон, золотой перстень и бумажник Лёхи. Подельник Сергея был побогаче, а его телефон был без пароля. Тот же номер, что несколько раз звонил Сергею, пытался связаться и с Лёхой. Я прочитала сообщения от назойливого абонента:

07-07-32 3:30

“Вы где? Не могу дозвониться!"

07-07-32 3:50

“Жду еще полчаса и уезжаю”

07-07-32 4:20

“Я уехал, жду в "подвале.”

07-07-32 4:25

“Если вы решили меня кинуть, мне крышка! И вам тоже! Я предупреждал, что с ними не шутят!”

Какие страсти. И всё из-за меня. Я выключила телефон и смяла его в руках. Чужая кровь в моём теле делала меня физически сильной, словно сделанной из стали. Иногда я сама об этом забывала.

— Этот умер от испуга. Так что, надень защитную маску. — заботливо прощебетала я.

Роман закатил глаза и последовал моему совету.

— Ладно, раз я тебе тут не сильно не нужна, то я пойду наверх. Можно я возьму четвертую из холодильника? — я обожала вкус именно этой группы крови.

— Нет нельзя. Её мало. — Голос Романа звучал забавно из-за пластиковой маски.

— Ну пожалуйста. — я протянула руку к пластиковому прозрачному пакетику с вязкой красной жидкостью внутри.

— НЕТ! — рявкнул Роман и буквально за секунду оказался у меня перед глазами.

Я резко выдохнула, испарина на пластике, что защищало лицо хирурга, скрыла его голубые глаза. Я убрала прядь волос лица, отошла от холодильника и молча вышла из операционной. Где-то внутри меня проснулся тот самый страх, который я испытывала при виде Романа две с половиной сотни лет назад.

Жилище Романа было чистым, аккуратным и ужасно скучным. Я плюхнулась на мягкий диван, стянула с себя сапоги и расстегнула корсет. Возможно, со стороны я выглядела как очень доступная девушка, алчущая ласки. На самом же деле, я чувствовала лишь приятную усталость и ленную сытость. Я смотрела в потолок, на круглые блики от уличных фонарей. Настенные часы медленно тикали обратный отсчет до рассвета. Через двадцать минут Роман поднялся ко мне.

— Ты остаешься? — Роман встал перед раковиной, схватил щетку для чистки посуды и провел пару раз под ногтями.

— Да, домой я не успеваю. — я провела рукой по оголенному животу и крючкам корсета.

— Могу предложить тебе нишу в шкафу или дорожный сундук на чердаке. — Роман упёрся поясницей в край раковины и провел мокрыми пальцами по коротким серым волосам.

— На чердаке душно и жарко, а сундук пахнет пылью. Сколько ему, лет сто? А с тобой нельзя? — Я перевернулась на бок и подпёрла кулаком щёку.

Роман отвел взгляд от моей нагой груди и мотнул головой.

— Нет. Я привык спать один.

— Ладно, показывай нишу. — я соскочила с дивана и подхватила сапоги.

Роман прошел в спальню, открыл двери встроенного в стену шкафа, раздвинул вешалки с одеждой и нажал на заднюю стенку. Механизм затвора щёлкнул, скрытая, потайная дверь отворилась во внутрь.

— Прошу. — Роман пропустил меня вперед.

Я забралась в узкую нишу, села на пол и поджала колени к подбородку.

— Лучше стоя. — Роман недоуменно посмотрел на меня, свернувшуюся в позе эмбриона. — Хотя, как знаешь.

— Буди вечером. Я та еще соня. — я подмигнула возвышающемуся надо мной хирургу.

— Я знаю. — Роман закрыл потайную дверцу. Я слышала его шаги по деревянному полу, скрип половиц и еле слышный щелчок. Роман замуровал себя в полу.

Я стала ждать анабиоза. Это не сон как таковой, скорее похоже на оцепенение. Время будто растягивается, а потом схлопывается и снова растягивается. При этом я могу проваливаться в сон. Хотя как я уже говорила, это не сновидения, а воспоминания. Мой мозг словно не отдыхает никогда и возвращает меня в те времена, когда я была лет на сотню, а то и две моложе.

Я нащупала орла в кармане, достала металлическую фигурку и зажала в руке. Однажды, лет через сто, когда об этой ночи в моей голове не останется и крохи воспоминания, я снова проживу эти события во сне.

Глава 3

Я сижу в деревянном кресле у дома, положив ладонь на широкую голову чёрного пса, и наблюдаю закатное солнце. Сегодня я познакомлюсь со своим женихом. Он из соседнего города, ему тридцать девять. Он торгует мехами, и из-за того, что ему постоянно приходиться жить на две страны, он не смог обзавестись семьей до столь почтенного возраста. Маменька похлопотала и считает, что нашла мне достойного мужчину. После смерти отца от страшной хвори, мы с маменькой остались одни. Дядя мой, содержит нас, но денег хватает только на еду. Мои платья потеряли в цвете, кружевные воротнички пачкаются быстрее, ведь у нас нет средств на крахмальное молоко. Недавно маменька отнесла свои бусы из самоцветов ростовщику, выручила немного монет и купила мне красивые туфли на сватанье. Мне уже двадцать лет, я слишком стара для невесты, а моя семья бедна, поэтому я прошу Господа Бога лишь об одном — понравиться этому мужчине. Пушной промысел приносит много денег и маменька надеется поправить своё материальное положение за счёт моего брака.

Я вижу её фигуру вдалеке. Узкий силуэт в светло — оранжевых лучах. Она опирается на сложенный парасоль при ходьбе. Маменька всю свою жизнь винила меня в своей хромоте и невозможности более иметь детей. Все двадцать лет я слышала от нее упрёки, что я была слишком крупна для её ложа, что она испытывала адскую боль, когда рожала меня. Она ругалась