сжимая кольцо. Самка подалась вперед и прикусила меня за подол платья. Мой черный пёс рванул в её сторону. Она попятилась и снова встала в плотный хищный круг. Вожак жал голову к земле, медленно подбираясь к моим ногам. Мой пёс кружил и раскатисто рычал. Мгновение, и как по команде, стая кинулась вперёд. Вожак повалил меня на снег. Я ахнула, выронила нож и засучила руками. Пёс молниеносно вцепился мертвой хваткой в шею волка. Дикое животное заскулило. Мой пес сжал еще сильнее челюсть на серой шее. Огромный волк взвизгнул и обмяк. Я лежала на спине, прижатая серой тушей, извивалась, стучала кулаками по широкой морде волчары. Вожак был мертв, а я не могла выбраться из- под тяжелого тела.

Пёс ослабил хват, слизнул с своей морды волчью кровь и зарычал на самку вожака. Та изошлась утробным рыком, подпрыгнула в тщетной, последней попытке схватить меня пастью за лицо. Пёс перехватил её в полёте и прогрыз острыми клыками лапу волчицы. Я вылезла из под мертвого волка, отталкиваясь от теплого, мокрого, кровавого снега. Поднялась на ноги, и быстрым движением подняла с земли отцовский нож. Я была готова к схватке.

Дикие звери, потерявшие вожака, попятились назад, лишь раненая самка бегала вокруг нас, хромала, истекала кровью, не сдавалась, пыталась найти незащищенное место для атаки. Волчица снова сделала рывок, я отшатнулась. Пес кинулся, сбил волчицу мощными лапами, встал ей на грудь. Волчица брыкалась подо псом, скулила, но не оставляла попыток подняться на лапы и снова принять бой.

Хитрая волчица замерла на секунду, пёс перемялся с лапы на лапу. Волчица поймала момент и вцепилась острыми клыками в живот пса. Мой защитник заскулил, подпрыгнул на месте. Я ринулась на еще распластанную на снегу волчицу, наотмашь стукнула ее ножом по морде, и одним движением рассекла мощную шею. Волчица вздохнула, в ее груди булькала кровь. Мгновение и она умерла. Стая разбежалась во все стороны. Всё было кончено.

Я отдышалась, пёс стоял рядом. Шерсть на нем стояла дыбом, а из пасти капала пена, розовая от волчьей крови. На его боку кровоточила рана, красные капли заливали белый снег снег. Мой защитник словно в последний раз посмотрел на меня, изошёлся лаем и рухнул на снег, рядом с побежденным вожаком. Я бросилась к пёсику. Тот подёргивал задними лапами и ворочал глазами. Я чувствовала его боль, я понимала, что смерть хочет забрать моего защитника. Я прижала пса к груди. Его трясло так, словно его тело было отравлено сильным ядом. Он тихо скулил, прерывисто дыша. Я села на колени и упокоила его голову на свои бедра. Пёс раскрыл пасть и схватил меня окровавленными зубами за руку, сжал челюсти, прокусил острыми клыками мою холодную ладонь. Я вскрикнула от боли, и прижала голову пса сильнее к бедрам. Пёс ослабил хват. На моей руке зияли две рваные раны. Я прошептала ему: “ Успокойся, всё хорошо, я не сержусь”. Пес остановил свой бешенный взгляд на мне, громко выдохнул и закрыл глаза. Я замерла вместе с ним. Я не могла поверить, что мой спаситель мёртв. Нет, только не так, только не здесь. Я вновь обхватила тело пса. На моих глазах выступили слёзы. Они катились по щекам и тут же замерзали на щеках. Я кричала, я билась в истерике, прижимая бездыханное тело своего защитника, спасителя, верного друга к груди. Я поцеловала его седой лоб и попросила прощение. За то что взяла его с собой в Архангельск, за то, что позвала на охоту, за то, что сошла с тропы и потерялась в мёртвом, чёрном, заснеженном лесу. Это была только моя вина. Мои плечи сотрясались в беззвучном плаче.

Тело пса стало холодным. Я вытерла слезы онемевшими красными пальцами, поднялась во весь рост и несколько минут просто смотрела на бездыханное чёрное тело. Я отвернулась. Боль в груди из-за потери была настолько велика, что казалось, что меня самой сейчас не станет.

Я закрыла глаза и зарычала от досады и скорби, словно дикий зверь. Мои крики прервал радостный лай. Я оглянулась, развернулась всем корпусом и не поверила своим глазам. Мой пёс высился над тушами волков, медленно качал пушистым хвостом, облизывал довольную морду и щурил свои карие глаза. Я раскинула объятия. Пёс встал на задние лапы, опёрся на мои плечи. Я гладила его жесткую шерсть, на животе не осталось и следа от укуса волчицы. Он облизывал мои щеки, лоб, волосы влажным, мягким, горячим языком. Солёные слезы вновь полились из моих глаз. Пёс прыгал вокруг меня, разрывая своими острыми когтями запачканную волчьей кровью доху. Я погладила пса по могучей голове. Пёс встрепенулся и посмотрел куда — то вдаль, на искореженные, голые, темные стволы деревьев. Я прислушалась. Кто-то вдали звал меня. Я изо всех сил крикнула: “Я здесь”. Тёмный лес поглотил мой крик. Пёс изошёлся лаем. Сел на снег, запрокинул голову и завыл. Я подхватила его вой. Мой горло разрывало изнутри, я будто проглотила тысячу иголок. “Я ЗДЕСЬ” — кричала я в небеса. “СПАСИТЕ!”

Через мгновение, на место побоища вышел мужчина в меховой телогрейке и огромной меховой шапке. За плечами у была кремнёвка с длинным дулом и острым штыком, а в руках он держал острый охотничий нож. Завидев меня он побежал со всех ног в мою сторону.

— Слава Богу, я тебя нашел. — охотник крепко обнял меня мне и принялся расцеловывать мои щеки, губы, шею. Пёс поднялся, ощетинился и зарычал на мужчину. Охотник встал, как вкопанный и, не сводя взгляд с пса, заговорил:

— Что не узнаешь меня? А? Это я, Ваня. — охотник улыбнулся и погладил пса по голове. Черный защитник высунул язык и признал Ивана.

Ваня оглядел трупы волков и удивленно произнес:

— Твой пёс самый настоящий волкодав.

Я кивнула головой. Я будто потеряла дар речи.

— Эка какая псина. — мужчина поправил меховую шапку, что лезла на глаза и убрал нож в кожаные ножны.

Пёс водил носом, пытаясь почуять, приготовил ли Ваня для него вкусные сухие потроха, как это делал каждый день на протяжении всей поездки.

— Ты не ранена? — Иван оглядел меня, и убрал с мокрого лица белые волосы.

Я мотнула головой и прикрыла раны на руке ладонью.

Охотник снял флягу с пояса и протянул её мне. Пёс заскулил.

— Тише, сначала надо позаботиться о хозяйке. Вот держи. — Иван передал мне фляжку. Я, трясущимися пальцами, взяла из горячих, обветренных рук бутыль и сделала глоток. Терпкий вкус обжёг горло, я