Ровно в двенадцать я добралась до дома. Прогулка по ночному городу меня еще больше взбодрила и я радостная открыла дверь квартиры.

— Ты что творишь… — тихо произнес Роман в темноте.

Я кинула рюкзак на пол от неожиданности. Роман стоял у окна гостиной и медленно пил кофе, запах которого заполнял собой всю квартиру.

— Что ты тут делаешь? — голос предательски дрогнул.

— Я еще раз спрашиваю, что ты творишь? — Лицо Романа, белое как снег, было обращено ко мне.

— Мне кажется или я пропустила что-то? — я стянула грязные сапоги и зашлёпала босыми ногами по паркету на кухню. Открыла холодильник, достала початую бутылку водки и залпом опустошила её. Когда-то давно я даже не представляла себе, что могу пить алкогольные напитки. Маменька была строга, муж не позволял пить, чтобы наше потомство было здоровым. Когда же я впервые попробовала спиртное? Точно, тем холодным днём в северном лесу. Я вздрогнула от нахлынувших воспоминаний.

Роман встал позади, от него пахло мокрой землей, он не успел переодеться после своего “ритуала” с собственными поминками. Он опустил руки мне на плечи. Я напряглась всем телом.

— Сегодня в новостях я увидел знакомый силуэт. Ты напала на полицейского на шоссе.

— Моё лицо было видно? — Мой встревоженный взгляд забегал по лицу Романа.

— Нет, запись очень плохая. — Роман убрал руки с моего тела и снова отпил кофе. — Но твоя сила, твой “зверь”, взял верх. Я понял это, когда увидел! Простой человек не может двигаться так быстро, простой человек не может выбраться из покореженной, горящей машины. Ты выдала себя!

— Нет, я усмирила “зверя”. Я не тронула полицейских и убежала прочь.

Роман смаковал горячий кофе, медленно отставил кружку, будто специально оттягивая ответ.

— Хоть что-то ты сделала правильно.

Я распустила волосы и почесала длинными ногтями кожу головы.

— В новостях говорили, что с машиной?

— Она выгорела полностью, но проводиться экспертиза. Эта машина была зарегистрирована на одну крупную религиозную секту. По поводу пропажи было подано заявление об угоне. Полицейские ищут двоих угонщиков. Судя по опубликованным фото — твоих жертв. Полиция восстанавливает события последних ночей. Они пытаются выяснить, как ты замешана в краже автомобиля. — Слова Романа тревожили меня, но я пыталась не подавать вида.

— А как тебя — то это касается? Я замела следы — кремировала тех двоих, осталось найти бармена, что видел моё лицо и всё. На меня ничего нет, кроме плохой записи с регистраторов. — я ухватилась за край стола пытаясь выглядеть достойно при разговоре с Романом.

Роман тяжело вздохнул и сцепил ладони в замок у паха. Его поза, послушника церкви, такая знакомая, такая угрожающая. По моей спине прошел холодок. Я знала, что Романа не устраивает мой ответ. Я где-то прокололась, чего — то не понимаю.

Роман покачал головой:

— Анна, ты как обычно не осознаешь, в каком мире мы теперь живем. Осторожность — то слово, которое должно быть высечено на нашей плоти.

— Хватит ходит кругами, — взбеленилась я, — Говори прямо!

Роман прикрыл веки и тихо произнес:

— Полицейские проследят по городским камерам путь этой машины. Восстановят её маршрут. Крематорий, твой дом, моя клиника. Теперь ты понимаешь? Я собрал твои вещи. Нам надо сейчас же бежать. Петер со мной согласен.

Я прикусила нижнюю губу:

— Может всё обойдется?

Роман медленно покачал головой.

— Не думаю. Я знаю, что это такое искать преступника. Я сам был своего рода полицейским. Нам надо срочно уезжать.

Я стала расхаживать по комнате. Роман был прав. В это время, в век цифровых технологий, тотальной видео-съемки, маленьких чипов, что следили за передвижением любого автомобиля и человека с мобильным телефоном, я вела себя слишком беспечно. Я злилась. Я негодовала. Мнимая безопасность. А что она дает? Только еще одну фобию за сохранность тайны личной жизни. Мне действительно пора догнать это время. Новые технологии, новые деньги, я катастрофически не поспевала за всем этим. Но с другой стороны, за десять лет жизни в большом городе, где на каждом углу камеры, я ни разу не попадалась, да и сейчас, я дома, а не в кандалах в полицейском участке. Можно поблагодарить за это “зверя”.

“Чего же ты тогда так напряглась?”

Я встала как вкопанная и сдула локон волос со лба.

— Ты просто трус. — ухмыльнулась я Роману.

Роман цокнул языком:

— Почему ты так упрямишься?

— Потому, что я здесь живу, и буду жить еще двадцать лет. А если смогу научиться уживаться со всеми этими технологиями…

— А как же мы с Петером? — прервал меня Роман.

— Вы можете делать все что хотите, я остаюсь.

— Анна, все уже готово: твои вещи, документы, деньги. Я забронировал ночной перелет до Еревана.

— А дальше?

— Сделаем новые паспорта и двинемся на восток.

— Нет. — отрезала я и отвернулась.

— Анна, прошу тебя, будь благоразумной. — Роман снова взял меня за плечи и развернул к себе.

Я смотрела на Романа снизу вверх и во мне стала пылать ярость. Мой обвинитель, мой убийца, Роман не имеет права мной командовать. Он здесь лишь потому, что я так захотела.

“Он слаб”

— Послушай сюда. — я повела плечами и сбросила ладони Романа со своего тела. — Ну приехала я на тачке к твоей клиники. И что? Разве кто видел, что ты общался со мной? Нет. Твой двор отпугнет любого, у кого есть мозги. Потом крематорий. И? Там камеры выключены Петером. Соответственно, меня тоже никто не мог видеть Город огромный. Какая разница, куда поехали угонщики? В какой двор заехала машина? У полиции ничего нет, кроме маршрута. Ни-че-го. Единственный свидетель — это бармен. И я его беру на себя.

— Анна… — печально прошептал Роман.

— Если ты хочешь уехать, я никого не держу. Но я бежать не стану. Тем более на восток. Учить новый язык, новые правила. Я устала. Раз в тридцать лет полностью менять личность. Всё. Мои двадцать лет здесь ещё не истекли.

Роман протянул мне мобильный телефон.

— Я позвоню из Еревана. Если хочешь, дом твой. Клинику я закрыл и отменил все операции.

Я отбросила телефон и повысила голос:

— Ты сам себя послушай, насколько подозрительно выглядит твой побег? Полиция приезжает по восстановленному маршруту тачки и? Клиника закрыта, крематорий — ночной сотрудник тоже уехал. Вы подставляете сами себя!

Роман уставился в одну точку.

— Пойми, времена когда ты вел расследования давно прошли. — я напирала на Романа. — Теперь недостаточно просто указать на человека и обвинить его в преступлении. А потом вести дознание водой, связать несчастного по рукам и ногам и бросить в