Когда дверь лифта за ним закрылась, Элизабет Ваткинс опятьобратилась к документам Дафны. Как ни странно, нигде не было написано, комуследует позвонить в экстренных случаях. В ее сумочке не было ничегозначащего... Лишь потом в боковом кармашке ока нашла потрепанную, с загнутымиуголками фотографию маленького мальчика, сделанную, по-видимому, совсемнедавно. Это был очаровательный ребенок с большими голубыми глазами и здоровым,золотистым загаром. Он сидел под деревом, широко улыбался и изображал рукамичто-то смешное. Кроме этого, были только водительское удостоверение и квитанциида еще двадцатидолларовая купюра. Жила Дафна на 69-й улице, между Центральнымпарком и Лексингтон, сестра знала, что это красивый, хорошо охраняемый дом, нокто ждал ее там? Странно было сознавать, что, несмотря на очарование книг этойженщины, о ней самой она не знала почти ничего. Нигде не было даже номерателефона, кому позвонить. Пока Элизабет думала над этим, на одном из мониторовпоявились тревожные сигналы, и ей пришлось вместе с другой сестрой пойти кпациенту в палату 514. Накануне утром у него случился инфаркт, и состояние былотяжелым. Пришлось пробыть с ним около часа. И только в семь утра, когда еедежурство заканчивалось, она смогла опять подойти к Дафне. Другие сестрыпроверяли ее состояние каждые пятнадцать минут, но за два часа, что прошли стех пор, как ее привезли на пятый этаж, изменений не произошло.

– Как она?

– Все так же.

– Данные стабильны?

– Пока без перемен.

Сестра Ваткинс хотела опять посмотреть историю болезни, нопоймала себя на том, что не может оторвать глаз от лица Дафны. Несмотря набинты и бледность, в нем было что-то притягательное. Нечто такое, от чего вамхочется, чтобы она открыла глаза, посмотрела на вас и открыла вам свою тайну.Элизабет Ваткинс стояла рядом с ней, слегка касаясь ее руки. Вдруг веки Дафныстали медленно вздрагивать, и сестра почувствовала, что сердце ее забилось отволнения.

Дафна медленно открыла глаза и посмотрела затуманеннымвзглядом. Сознание еще не вернулось к ней полностью, и было очевидно, что онане понимает, где находится.

– Джефф? – только и прошептала она.

– Все в порядке, миссис Филдс. – Сестра Ваткинс решила,что Дафна Филдс замужем.

Когда Элизабет произносила эти слова у самого уха Дафны,голос ее был привычно мягким, успокаивающим. Ее интонация обычно вызывала упациентов вздох облегчения и ощущение безопасности. Но Дафна казаласьиспуганной и озабоченной, когда ее взгляд сфокусировался на лице сестры.

– Мой муж... – Она вспомнила знакомый вой сиренминувшей ночью.

– С ним все в порядке, миссис Филдс. Все хорошо.

– Он пошел к ребенку... Я не могла... Я не... – У неене хватило сил продолжать.

Элизабет медленно поглаживала ее руку:

– Не беспокойтесь... Не беспокойтесь, миссис Филдс...

Произнося это, она думала о муже Дафны. Он, верно, ужепотерял рассудок, не зная, что приключилось с его женой. Но почему врождественский сочельник она была одна на Медисон-авеню? Элизабет ужаснохотелось знать больше об этой женщине, о людях, заполнявших ее жизнь. Были лиони такими же, как те, о ком она писала в своих книгах?

Дафна снова погрузилась в свой беспокойный, наркотическийсон, и сестра Ваткинс пошла сдавать дежурство. Она не смогла удержаться испросила сестру утренней смены:

– Ты знаешь, кто здесь?

– Попробую угадать. Санта Клаус. Кстати, с Рождествомтебя, Лиз.

– И тебя также. – Элизабет Ваткинс устало улыбнулась:ночь выдалась тяжелая. – Дафна Филдс. – Она знала, что сменщица тоже читала еекниги.

– Правда? – Сестра-сменщица удивилась. – А как она кнам попала?

– Ее сбила машина сегодня ночью.

– Господи, – содрогнулась сестра. – Состояние тяжелое?

– Загляни в историю болезни.

Большая красная наклейка на ней обозначала, что положениепациентки было критическим.

– Ее привезли из операционной около половины пятого.Она пришла в сознание всего несколько минут назад. Я сказала Джейн, чтобы онаэто записала.

Сестра-сменщица кивнула и посмотрела на Лиз:

– Какая она? – И поняла, что задала глупый вопрос. Какможно было на него ответить, если Дафна в таком состоянии? – Да нет, я так, –улыбнулась она смущенно. – Просто она меня всегда интересовала.

Лиз Ваткинс не скрывала, что разделяет ее интерес:

– Да, и меня тоже.

– А муж у нее есть?

– Вероятно, да. Она спросила о нем, когда очнулась.

– Он здесь? – Маргарет Мак-Гован – сестра, принявшаядежурство, была заинтригована.

– Нет еще. Я не думаю, что кто-либо знает, кому следуетсообщить. У Ht& в бумагах ничего нет. Я там внизу скажу. Он, наверное,жутко волнуется.

– Это будет жестокий удар для него в рождественскоеутро.

Обе женщины согласно кивнули, и Лиз Ваткинс, расписавшись вжурнале, ушла. Но прежде чем уйти из больницы, она зашла в регистратуру напервом этаже и сказала, что у Дафны Филдс есть муж по имени Джефф.

– Это нам не особенно поможет.

– Почему?

– Их телефона нет в справочной. По крайней мере, ДафнаФилдс у них не значится. Мы ночью проверяли.

– Проверьте Джеффа Филдса.

И из любопытства Лиз Ваткинс решила на пару минутзадержаться и посмотреть, что получится. Девушка из регистратуры позвонила всправочную, но Джефф Филдс у них также не значился.

– Может, Филдс – это псевдоним?

– Нам это ничего не даст.

– Так что же?

– Подождем. Скорее всего ее семья теперь в панике. Они,вероятно, позвонят в полицию, в больницы и найдут ее. Она же не простонеизвестно кто. А в понедельник можно позвонить ее издателю.

Девушка в регистратуре, видно, тоже узнала, кого привезлисегодня ночью. Она с любопытством посмотрела на Лиз.

– Как она выглядит?

– Как пациент, которого сбила машина. – Лиз помрачнела.

– Она выкарабкается?

Лиз вздохнула:

– Надеюсь.

– И я тоже. Господи, она единственный автор, которого ямогу переваривать. Я перестану читать, если она не выкарабкается.

Предполагалось, что эта фраза должна быть забавной, но Лизуходила из центральной регистратуры раздосадованная. Получается, что та,наверху, не живой человек, а просто фамилия на обложке книги.

Лиз вышла на улицу, где под лучами зимнего солнца яркосверкал снег. Она поймала себя на том, что думает о женщине,скрывающейся подименем Дафна Филдс. Лиз редко«брала домой» пациентов. Но это была Дафна Филдс.Женщина, с которой, как ей казалось, она знакома уже четыре года. И когда онадошла до станции метро «Лексингтон-авеню» на 77-й улице, то вдруг остановиласьи посмотрела в сторону центра. Дом, указанный в истории болезни, находился внескольких шагах от места, где она сейчас стояла. Почему же не пойти к ДжеффуФилдсу? Он, должно быть, сейчас сходит с ума, не зная, куда делась его жена.Это, конечно, нарушало обычный порядок, но, в конце концов, мы же все люди и онимеет право знать. Если она сейчас ему скажет и тем самым сократит безумныепоиски, что в этом плохого?