— Да… Сергей, ты готов?

— Абсолютно.

Я встал, выдернул из ножен меч. Если это ловушка… еслитехника Сеятелей перехватит меня и выкинет в тюрьме, то лучше быть вооруженным.С атомарным мечом я смогу пройти через любую дверь — и достаточно большоеколичество тюремщиков.

— Давай, Терри, — прошептал я.

Кольцо полыхнуло оранжевым — и я почувствовал, как сковываеттело пленка силового поля. Вперед, через гиперпространство, сквозьнаркотическое безумие туннельного гиперперехода. Обратно, на Землю. На чужуюпланету, в мир моих потомков Сеятелей. Вокруг сомкнулась темнота.

Когда я впервые прошел через гипертуннель, я даже непредполагал, что меня ждет. Странное, нестерпимое наслаждение, охватывающеечеловека в гиперпространстве, застало меня врасплох.

Сейчас я ждал чего-то подобного. Буйства красок и запахов,сладострастной дрожи, охватывающей тело…

Не было ничего.

Лишь легкость — куда более глубокая, чем невесомость.Ощущение полной бесплотности, бестелесности — меня действительно несуществовало в тот отрезок времени, когда утратившее трехмерность пространствовоссоздавало мое тело в иной точке.

— Ты счастлив?

Это был мой голос. Я сам задал вопрос — и не удивился тому,что задумался над ответом.

— Наверное…

— Значит, нет. А почему?

— Я устал.

Смех. Я смеялся, чувствуя, как накатывает запоздавшаяпочему-то эйфория. Над своими вопросами и ответами, над серьезностью идоверительностью диалога.

— Устал? Двадцать семь лет — очень маленький срок. Что тызнаешь про усталость?

— Слишком много событий… слишком много поворотов… я неуспеваю за ними…

Оранжевое зарево полыхало вокруг. Я несся сквозь полотнищарозового и багрового света, рассекая редкие сгустки белого пламени. Тепло ихолод, полумрак и свет. И пьянящий восторг.

— Я стрела, пущенная в закат, — прошептал я. — Я счастлив, ия не устал…

И тут же предостерег сам себя:

— Не сходи с ума. Расслабься. Думать в такие моменты вредно,просто отдыхай. Ты никуда не летишь, ты уже на Земле. В гиперпространстве нетвремени. Все твои ощущения длятся доли секунды, пока тело обретаетматериальность.

— Я отдыхаю…

Сладость на языке. И ласковые прикосновения к лицу. Запахморя… и тихая музыка вдали.

— Отдыхай. И запомни: это хороший совет — самый простой путь— всегда самый верный. Самые простые решения — всегда надежнее сложных. Сприбытием.

Я почувствовал, что падаю, и в падении уже не было легкости.Ветер был слишком холодным, а вода, в которую я упал, ударила по ногам упругойрезиновой плитой. С прибытием…

* * *

Я ушел под воду с головой, вынырнул, отплевываясь и жадноглотая воздух. Горячие пробки заткнули уши, одежда намокла. Пускай. Этонастоящая, живая вода, которой я не видел два года.

Неумело загребая руками — почти разучился плавать — япосмотрел в даль. Берега не было. Терри не зря предупреждала меня об опасностивыйти из гипертуннеля где-нибудь над океаном. Но, черт возьми, на Сомате такаяопасность всерьез не воспринималась…

Меч тянул ко дну — плоскостное лезвие почти невесомо, нодвижения стесняет. Без колебаний я отбросил клинок. Содрал со спины перевязь стяжелыми ножнами. Опять ушел под воду, избавляясь от них. Глотнул очереднуюпорцию воды…

Она же пресная!

Я повернулся и увидел берег. В какой-нибудь сотне метров.Если бы не залившая уши вода, я услышал бы шум разбивающихся волн.

Жалеть о мече не стоило — плыть с ним смертельно опасно. Ивсе же я почувствовал себя обманутым. Какие капризы кольца выбросили меняименно здесь, а не на берегу?

Плыть пришлось недолго — метров через пятьдесят япочувствовал под ногами дно. Встал, подталкиваемый невысокими волнами, и побрелпо отмели к берегу.

Был вечер. Облака над горизонтом багровели — наверное,солнце село только что. Небо оказалось серовато-синим, неуютным, северным. Авдоль берега тянулась темная стена соснового леса.

Интересно, где я? В Канаде, на Великих озерах? На Байкале?

Берег был каменистым и чистым. Ни малейших следов человека.Я отошел подальше, к самой кромке леса, и опустился на траву. Я промок донитки, но сушить одежду не хотелось. Сомат научил меня ценить влагу.

Ближайшие сутки мне не грозил голод: питательные таблеткидействовали безотказно. Потом можно ловить рыбу, собирать ягоды и грибы. Идвигаться вдоль берега, отыскивая признаки цивилизации — города, села…химкомбинаты… ржавые бочки, полузатопленные в воде. Телефонную будку, наконец.

Усмехнувшись, я похлопал себя по карманам. Надо разобраться,с чем я вернулся на свою планету.

Странно — ткань комбинезона сохла на глазах. С нее стекалипоследние капли воды, и шел пар. Подкладка ощутимо нагрелась.

Я покосился на правое плечо. Там тускло помаргивал зеленыйогонек. Комбинезон работал, и до моей внезапной любви к мокрой одежде ему небыло никакого дела.

Хмыкнув, я растянулся на травке. Полчасика можно отдохнуть.Не спеши пока тебя не торопят, учил меня когда-то Эрнадо.

Самый простой путь — самый верный, поучал я недавно самсебя. Забавный бред охватил меня в гиперпереходе.

Небо над головой темнело, и облака становились все светлее.Небо Земли. Почему-то я не испытывал никакого восторга, вернувшись в свой мир.Мне, скорее, было не по себе от возвращения.

И самое смешное — я боялся не того, что Земля неузнаваемоизменилась. Я боялся, что она осталась прежней.

— Посмотрим, — сказал я себе. — Маэстро Стас, в концеконцов, оказался не самым плохим человеком.

Тем более что Сеятели явно не похищали Терри. Если бы онаприменила кольцо под их контролем, то я оказался бы не на берегу озера, а вкамере, заполненной усыпляющим газом. А то и просто в тисках силового поля.Никакой меч мне бы не помог.

Я закрыл глаза. Все нормально. Я на Земле и, похоже, вбезопасности. Если с Терри все в порядке, то ни в какие авантюры я не полезу. Идаже не стану разбираться, кто устроил налет на мой дом и засаду из боевыхроботов.

* * *

Часов до двух ночи я просидел на берегу у костра. Разжечьего удалось не сразу — из источников огня у меня был лишь лазерный пистолет сполупосаженным зарядом. Впрочем, и на самой низкой мощности луч не поджигалсучья, а резал их на части. Наконец, рассвирепев от пятой или шестой неудачи, язадвинул в гущу валежника камень и раскалил его лучом докрасна. Ветки, дажевлажные, моментально занялись. Я устроился с наветренной стороны, время отвремени подбрасывая в огонь сосновый лапник. Несколько мгновений онсопротивлялся пламени, потом вспыхивали эфирные масла, и длинные зеленые иглыначинали светиться рубиновым светом. От костра пахло хвоей, причем не горелой,а живой, словно от новогодней елки.