Разочарованный, ученый убрал руку. Стена как стена, развечто очень гладкая… Он не имел никакого представления, на что надеется… зналтолько, что надежда есть.

— И с других сторон — то же самое, — буркнула волшебница.

С этими словами она повернулась и направилась к лошадям.Уэллен отметил, что она, в силу каких-то причин, гораздо сильнее недовольнасобой, нежели им. Еще одна загадка…

Самым логичным было бы последовать примеру спутницы, сесть вседло и ехать прочь. И через несколько лет забыть наконец о своем поражении —если только ему удастся прожить так долго. Однако Уэллен понимал, что, приехавсюда, уже не может просто так повернуться и уйти. Наверняка можно сделать ещечто-нибудь.

Повернувшись к стене лицом, ученый негромко заговорил.Вполне вероятно, его не слышал никто, кроме него самого, но, по крайней мере,он попробует… Возможно, слова помогут там, где не помогает сила.

— Я не знаю, слышишь ли ты меня. Меня зовут Уэллен Бедлам. Яприбыл из-за моря, чтобы исследовать этот континент. —

Он пожал плечами. — Мне не нужны твои тайны. Я пришел сюдаспросить, не сможешь ли ты помочь мне вернуться домой. Сейчас я хочу толькоодного — вернуться к своим занятиям.

Легкий бриз взъерошил его волосы. Серый, ровный фасадцитадели остался столь же равнодушным, как и прежде. В нем не открылось никакихволшебных врат. И громовой глас не грянул с небес. Насколько можно было судить,карлик вообще мог находиться в отлучке.

Забена, сидя верхом, уже готовая покинуть это опасное место,подалась вперед и окликнула ученого:

— Что ты там говоришь?

Уэллен было собрался ответить, но тут по телу его пробежалослабое покалывание. То было не предчувствие опасности — скорее нечто,привнесенное извне. Несколько мгновений он рассматривал стену перед собою, азатем снова коснулся ее ладонью.

И тут же с воем отдернул руку. Кончики пальцев нестерпиможгло, словно от прикосновения к раскаленному железу. Запоздалый гул в головепредупредил, что стену трогать не следовало.

— Что ты делаешь? — изумленно крикнула волшебница. Ему былоне до объяснений. Покалывание усилилось. Уэллен, хоть и не чувствовал опасностидля себя, на всякий случай отступил назад.

Пятистенное здание замерцало.

— Нет! Не надо! — Забена пришпорила лошадь, пытаясьподъехать ближе, но животное застыло на месте, словно окоченевший труп. —Уходи! Погибнешь!

Он не мог уйти. Мерцание стен цитадели гипнотизировало.Здание словно окуталось разноцветным облаком, с каждым ударом сердцастановившимся все ярче и ярче.

— Уэллен!

Бедлам прикрыл глаза ладонью.

С похожим на шипение звуком здание исчезло без следа.

— Повелители Мертвых… — выдохнула Забена. Уэллен медленношагнул к тому месту, где только что была цитадель. Он надеялся, что всепроисшедшее оказалось обманом зрения и серый пятиугольник, будучи невидимым,все так же стоит, где стоял, но надежды его не оправдались. Все говорило о том,что никакого здания здесь никогда и не было. Легкий бриз шелестел в высокой, допояса, траве. Ни ям, ни обломков. Здание просто исчезло — целиком и полностью.

Чародейка, спрыгнув наземь, подбежала к нему, схватила заплечи и, выказав недюжинную для своего хрупкого сложения силу, развернула ксебе лицом.

— Что ты сделал?! Какое заклинание ты сотворил?!

Заклинание?

Уэллен понял, что Забена приняла его бессмысленные — с ееточки зрения — слова за некое сложное заклятие. Он знал, что волшебник иногдануждается в звуковых направляющих — невежды принимают их за «волшебные слова».Но она, конечно же, не считает, что он способен применить подобное волшебство?

Или все же способен? Новоиспеченный чародей задумчивоосмотрел свои руки. Мог ли он вправду выпустить на свободу заклятие такой силы,что оно заставило исчезнуть цитадель — вкупе с карликом, книгой и всем прочим?

— Это не его вина.

Оба обернулись на звук голоса. Сердце Уэллена ухнуло куда-товниз: он узнал этот голос сразу. Но Забена, не ведая, кто стоит перед нею,шагнула к неизвестному пришельцу и подняла сжатую в кулак руку, потрескивавшуюискрами магической силы. Исчезновение цитадели разозлило ее гораздо сильнее,чем Бедлама. В конце концов, он-то просто хотел убраться отсюда поскорее, а вотей нужна была книга — и, как начал подозревать Уэллен, даже не для себя.

— Кто ты такой? — раздраженно спросила волшебница. — Значит,это твоих рук дело?

— Можешь называть меня Сумраком, — спокойно ответил чародей,чье ужасное лицо все так же скрывала тень капюшона. — И я виноват в случившемсяне более господина Бедлама.

Забена перевела взгляд на Уэллена, и он отвел глаза.

— Ты знаешь его? — спросила она. — Значит, ты все времялгал? Тебе нужна была книга?

— Нет! Но Сумрак, подобно тебе, полагает иначе! Книга нужнаему.

Забена снова перевела взгляд со своего спутника на старого,но отнюдь не немощного соперника.

— Книга дракона — моя!

К удивлению обоих, Сумрак пошел прямо на них. Уэллен быстроотступил в сторону. Разгневанная чародейка, сбитая с толку странным поведениемчародея, тоже посторонилась — как раз вовремя, чтобы Сумрак не наткнулся нанее. Окутанный тенью волшебник, пройдя еще несколько футов, подошел к бывшейгранице строения и, опустившись на колено, с жадным интересом принялсярассматривать траву.

— Мастерская работа! Вполне достойно его…

Несмотря на обстоятельства, Уэллен поинтересовался:

— Кого?

— Карлика, конечно же.

Тут внимание ученого привлекло движение Забены. С ужасомсмотрел он, как волшебница протянула руку и указала на прикрытую только плащомспину Сумрака.

— За…

Вот и все, что он успел выговорить, прежде чем заклятие быловыпущено на свободу.

В то же мгновение Сумрак шевельнул пальцем, обтянутым серойперчаткой. Заклинание Забены рассыпалось безвредными искрами.

— Больше этого не повторится, — все так же рассеянно заметилчародей, стоя на одном колене и продолжая изучать траву. — Ради господинаБедлама я прощу тебя на сей раз.