— Времени осталось совсем немного.

— Знаю.

Она смежила веки и через пару секунд вновь открыла глаза. Наполных губах ее заиграла торжествующая улыбка.

— Получилось!

Но Уэллен все так же видел их всех, сидящих — или, чтокасается Сумрака, лежащих — посреди ровного ноля. Он нахмурился:

— Не вижу никаких изменений.

— Мы их и не увидим. Но ты можешь ощущать их.

— Ощущать?

Сосредоточившись, он понял, что имела в виду Забена.Покалывание, почти такое же, какое он чувствовал перед исчезновением цитадели,только много слабее. Чтобы ощутить его, пришлось сосредоточиться гораздосильнее.

— Вот теперь, — сказала Забена, придвигаясь ближе, — можнонадеяться одурачить их!

Едва шепот ее отзвучал, драконы с искаженными яростьюмордами устремились к земле.

Уэллен безуспешно пытался избавиться от одной мысли: еслидаже драконы ничего не заметили, один из троих вполне может — чисто случайно —приземлиться как раз на том клочке земли, где злосчастные люди укрылись отопасности под покровом иллюзии. К счастью, этого не произошло.

Людям почти повезло — они оказались внутри треугольника,образованного телами трех исполинов. Уэллен полагал, что драконы стараютсядержаться подальше от того места, где стояла цитадель — на тот случай, если онавдруг появится снова.

Драконы были огромны. В Уэллене взыграло любопытствоученого, несмотря на то что все существо его молило лишь о быстрой ибезболезненной смерти, если только драконы обнаружат их. Пасть ящера свободномогла поглотить лошадь вместе со всадником, а на острых, точно кинжалы, клыкахеще сохранились следы крови: живое мясо драконы предпочитали любой другой пище.Когти казались столь твердыми, что могли бы разорвать на куски скалу;оставалось только удивляться, почему на стенах цитадели не было даже царапины.По крайней мере двое из трех драконов превосходили размерами того гиганта, чтоистребил караван, а третий был лишь немногим меньше своих товарищей. Все троебыли одной масти — темно-зеленой с незначительной примесью пурпура. Сочетаниевыглядело прекрасно — особенно там, где чешуя их отблескивала в лучах солнца.

Но ученый мигом забыл о чешуе и расцветке драконов, когдатот, что был поменьше, заговорил.

— Его с-с-словно до с-с-смерти перепугали! Не ос-с-ста-лосьни с-с-следа!

Уэллен едва не улыбнулся, очарованный видом и голосомдракона. В первый раз он слышал, чтобы чудовище говорило по-человечески!Дракон, убивший Яльзо, смеялся, но, насколько помнилось Уэллену, ничего неговорил…

Воспоминание о капитане и прочих погибших превратилозарождавшуюся на его губах улыбку в болезненную гримасу.

— Но цитадель была здес-с-сь! — заревел другой. Через всеего тело тянулся старый рубец. Судя но виду шрама, рана была почти смертельной— обширной и глубокой.

Сам факт, что дракон дожил до ее заживления, достаточно ясноговорил о судьбе того, кто эту рану нанес.

Внезапный тихий стон совсем рядом заставил Уэлленанапрячься.

— Я что-то слыш-ш-шал, — сказал меньший дракон, поднимаяголову и прислушиваясь.

— Я не с-с-слыхал нич-ч-чего, — пробормотал третий. Сумракзашевелился. Уэллен с Забеной обменялись отчаянными взглядами.

— Но я что-то слыш-ш-шал! — настаивал меньший. Видимо, он,вопреки размеру, был главным. Прочие относились к нему с явным почтением.

Трое ужасных созданий завертели головами, осматривая луг.Взгляд дракона со шрамом на боку скользнул по тому месту, где укрылись люди, ноне остановился.

Колдун, приходя в себя, перевернулся лицом вверх.

— Наш-ш-шли ш-ш-што-нибудь? — заревел меньший дракон, егогорящий взгляд был устремлен в точку всего несколькими шагами правее Уэллена.

— Нич-ч-чего! — Дракону со шрамом, очевидно, хотелосьпоскорее убраться подальше от этого места. — Здес-с-сь нич-ч-чего нет!

Ладонь Забены стремительно накрыла губы чародея — тот какраз собирался что-то пробормотать. Сумрак резко открыл глаза. Сверкающийхрустальные шары впервые представились взору волшебницы, и она едва незакричала от ужаса. Чудом ей удалось сдержаться.

На этот раз им повезло. Драконы ничего не заметили.

— Он будет недоволен!

— Но что нам ос-с-стаетс-с-ся? Здес-с-сь ничего нет! Бытьмож-ж-жет, этот чудовищ-щ-щный карлик уничтожил с-с-сам с-с-себя?

— Ес-с-сли бы это было так… — согласился вожак. Вдруг драконсо шрамом вскинул голову.

— Я чую человеческий дух!

Ветер переменился… Об этом ни Уэллен, ни Забена не подумали.Ученый безмолвно проклял собственную тупость. Даже мальчишка, в первый разидущий на охоту, знает, что к этому надо быть готовым…

Двое других исполинов тоже принюхались.

— Я ничего не чую! — возразил третий.

— Вс-с-се это фокус-с-сы карлика! — зашипел вожак. — Онхочет сбить нас-с-с с толку, чтоб и дальше с-с-строить свои коз-з-зни!

Уэллен подумал, что им везло слишком долго. Конечно, Сумракочнулся настолько, что сознавал угрожающую всем троим опасность, но как знать,не помрачится ли разум чародея в следующую минуту?

Если бы только они прекратили поиски и отправились восвояси!— думал Уэллен, неотрывно глядя на меньшего дракона, от решения которогозависела сейчас его жизнь. Если бы только эта тварь удовольствоваласьдостигнутым и оставила дальнейшие поиски! Ну, нечего здесь искать! Нечего!

Ученый почувствовал мысленный толчок, моргнул…

… и обнаружил, что прямо перед ним стоят два дракона!

— Что с-с-с тобой? — спросил один из них — тот, что сошрамом.

В изумлении ученый взглянул на задавшего вопрос, затемперевел взгляд на другого зверя. А их вожак…

Вожаком их был сам Уэллен!

Я забрался в его сознание!

Все было совсем не так, как в первый раз, когда ученыйкоснулся мыслей той твари в облаках. Сейчас он полностью контролировал идракона, и себя. И не думал, вкусными или нет окажутся жалкие людишки там,внизу. Он остался самим собой. Сколько еще это продлится и что случится потом,Уэллен понятия не имел, однако рискнуть стоило.