Старик сощурился в улыбке:

– Есть хочешь?

Еще бы Аня не хотела!

* * *

Это было похоже на перловую кашу с мясом, как по вкусу, так и по консистенции, и почти без соли, но Аня не замечала недостатков. Для нее такое месиво показалось самой вкусной едой на свете. Она слишком долго питалась одним сырым мясом, и мало-мальски приготовленная пища, пусть и с минимумом приправ, исчезла из старенькой надтреснутой тарелки в мгновение ока. Дед без возражений отсыпал добавки.

Уплетая вторую порцию, Аня подумала, не отравил ли дедок еду, однако быстро отмела эту мысль как совершенно нелогичную. Казалось, прошла целая вечность с тех пор, как девушка в последний раз вот так сидела за столом и ела как человек. И пускай стол грубо сколочен из досок, отполированных тысячей прикосновений чужих рук, табуретка скрипит и пошатывается, посуда, видавшая еще времена Союза, с голубыми цветочками по краям, ложка гнутая, из алюминия, но такая удобная, особенно когда у тебя на лице рваный противогаз…

Старик тоже перекусил, хоть и в куда меньшем количестве, нежели его гостья, и все это время с интересом за ней наблюдал. Аня решила, что подобное внимание связано с возрастом – как заботливые бабушки порой любят перекармливать внуков. В какой-то момент Аня поняла, что дед напоминает ей кого-то из дальних родственников, которых девушка не видела еще со времен детского сада. Сколько лет ей было, когда родители в последний раз брали ее на дачу? Пять? Шесть? А может, и того меньше. Но все эти мелочи: старые вещи для дачи, которые специально свозились туда, потому что не жалко, наспех сколоченная мебель, сухофрукты в банках, металлические кружки с эмалью серо-голубого цвета, запах домашней пыли и сырости – все напоминало о давно забытых днях глубокого детства, наполненных солнцем, свежим ветром в жару, вкусом груш и клубники, малины прямо с куста с тем самым привкусом клопа-вонючки (попадется или нет?), полуденный ленивый сон и костры из огородного мусора по ночам… Ане нравились ощущения, которые вызывала у нее эта избушка, и ей не хотелось, чтобы они оказались обманом.

– И как же тебя занесло в такую глушь?

Аня тяжело вздохнула, вспомнив разом злополучную экскурсию, негодяя проводника, Степана, погибшего прямо у нее на глазах…

– Не хош – не рассказывай. Дело твое. – Дедок отодвинул пустую тарелку под окно. За пыльным стеклом день близился к концу. – Тут спроста люди не оказываются. Тем паче так далеко от…

– Как далеко?! – Аня чуть было не вскочила. Она ведь шла, как ей казалось, к границе, к выходу, и что это получается? Получается, она шла не туда?

– Ну, – старик улыбнулся, поджав тонкие сморщенные губы, – далеченько. Тут сама станция эта совсем рядом. Ну, как рядом… до города еще лес пройти надобно, да.

– Это… Это Припять? Мы рядом с ней? – Девушка опешила от таких новостей. Все это время она думала, что идет хотя бы примерно в сторону границы, а оказывается, шла от нее в глубь Зоны! Но с другой стороны…

«А там, в городе, есть люди? Должны быть. Я слышала про этих… сталкеров, которые прямо в Зоне живут», – Аня хотела озвучить весь свой план, но, заметив, как помрачнел ее собеседник, осеклась.

– Не надо тебе в город. – Он как-то странно вздохнул и продолжил: – Да, люди там бывают. Зовут себя сталкерами, носят оружие, много оружия, даже слишком много. А спроси любого, на кой ему оно? Скажет: защищаться. От Зоны, мол, защищаться хочет, смекаешь? А спроси его, зачем идет туда, где ему не рады? Тебе, говорит, дед, не понять. – Старик снова вздохнул. – Я тут с самого начала живу и никогда оружия в руки не брал, а ходунки эти со своими кулеметами как мухи мрут… не надо тебе, девонька, в город. Нечего там искать.

– А куда ж мне идти? Я не хочу оставаться в Зоне, я хочу домой!

– А пошто приходила?

– Я не хотела! Я же не знала. Я не думала, что все так получится! – Аня схватилась за голову, кольцо фильтра звякнуло о пустую тарелку.

Сейчас ей не нужно было отвлекаться на окружающий мир и бдеть врагов – они остались за стенами дома. Тут она была в безопасности, и осознание всего произошедшего ранее огромным ворохом навалилось сверху. Девушка не желала ничего вспоминать, но картины недавних событий сами посыпались на нее, и избавиться от них можно было, только поделившись с кем-то. Весь путь Аня прошла в одиночестве, без возможности получить поддержку или совет, да хотя бы просто быть услышанной, и вот, наконец, нашелся человек, способный поддержать диалог.

– Мы пришли на экскурсию, впятером. С нами был проводник. Мы думали, это будет обычный поход, приключение…

Девушка рассказала свою историю с самого начала. Когда она закончила, солнечный свет за окном потух, и его сменила сизая мгла. В доме же, как прежде, было тепло и уютно. Позади потрескивала печь, а на столе разгоняла темноту недавно зажженная свеча в маленькой керамической тарелке вместо подсвечника. Пока Аня говорила, старик не проронил ни слова, молча слушая исповедь своей гостьи, и только изредка кивал.

– Чудны твои дела… – пробормотал он наконец.

Аня же, пересказав свои злоключения вслух, словно пережила их еще раз, уже не так болезненно, а как если бы наблюдала их со стороны. В рассказе события казались не такими ужасными, а неприятности складывались в логичные закономерности.

– Вот вы говорите, что живете здесь давно… как вы считаете, мои друзья, они могли выжить?

– А сама что думаешь?

– Ну… – Аня замялась. Теперь, немного зная Зону, она засомневалась, что кто-то из ее товарищей смог бы прожить тут без посторонней помощи хотя бы день. И все же, если бы они пошли в нужном направлении… Катька поняла бы, куда идти, она с опытом. Если они с Леной нашли Димку, то втроем могли дойти до границы. И если ничего другого не случилось…

Дед молча кивнул.

Слишком много «если».

Аня тоже умолкла, задумчиво наблюдая за плавным движением огонька свечи. Здесь, в уюте и безопасности, ей снова захотелось поверить в то, что на самом деле она просто заблудилась в Зоне отчуждения, друзей уже нашли и спасли, а скоро найдут и ее саму. Она наконец вернется домой, к взволнованным родителям: отец наверняка всех своих знакомых на уши поставил. А у них в компании теперь будет общая страшная и печальная тайна: погибший друг и неудавшаяся экскурсия…

В печи громко треснула ветка. Аня поняла, что ее нещадно клонит в сон: тепло и сытная еда сделали свое дело.

– Залазий на печь. – Сонливость не ускользнула от внимательного старика. Он махнул рукой девушке за спину, где у стены расположилась кособокая и очень старая печка, вымазанная кирпично-рыжей глиной. – Утро вечера мудренее.

Аня хотела было спросить, где же будет ночевать хозяин, если она займет единственное нагретое место в доме, но тот опередил ее уже готовым ответом:

– А за меня не боись – ночь нынче хорошая. Пойду туман глядеть. А ты, девка, спи да лечись! Знатно тебя этот чорт потрепал… – И, как ни в чем не бывало, засеменил к двери, улыбаясь себе под нос.