— Я хочу выключить телевизор.

С тех пор как она была здесь в последний раз, телевизорпереставили. Теперь он стоял в самом конце, в небольшом холле, экраном ккоридору, так что обитатели камер могли смотреть передачи, прислонившисьголовой к решетке.

— Это запросто. Выключите звук, только изображениеоставьте. Некоторые из них любят на экран смотреть. Стул уже там, если он вампонадобится.

Старлинг пошла по слабо освещенному коридору одна. Она незаглядывала в камеры, меж которыми шла. Звук собственных шагов казался ейслишком громким. Из одной-двух камер слышался хлюпающий храп, в третьей кто-топриглушенно хихикал.

В камере умершего Миггза теперь был новый обитатель. Онавидела длинные ноги, вытянутые на полу вдоль решетки, и голову, прижатую кпрутьям. Проходя мимо, Старлинг посмотрела внимательнее. На полу, посредиобрывков чертежной бумаги, сидел человек с абсолютно пустым лицом. Широкораскрытые глаза отражали мелькание экрана, блестящая нить слюны протянулась отуголка рта к плечу.

Ей не хотелось заглядывать в клетку доктора Лектера, преждечем станет ясно, что он ее заметил. Она прошла мимо, не повернув головы иощущая странное покалывание между лопатками, подошла к телевизору и выключилазвук.

На докторе Лектере была белая больничная пижама, белой былаи камера, и все в ней. Яркими пятнами выделялись лишь волосы и глаза доктораЛектера и красногубый рот на его лице, бледность которого из-за многолетнегопребывания взаперти почти сливалась с белизной, окружавшей его. Рот, волосы,глаза, казалось, парили в пространстве над белым воротником сорочки. Лектерсидел у стола за нейлоновой сетью, не позволявшей ему приблизиться к решетке.Он набрасывал что-то на оберточной бумаге, используя в качестве моделисобственную руку. Она видела, как он повернул руку и, с напряжением сжавпальцы, принялся рисовать внутреннюю сторону предплечья. Чтобы смягчить резкиелинии, проведенные углем, он растирал их мизинцем, словно растушевкой.

Она подошла чуть ближе к решетке, и он поднял голову.Старлинг показалось, что все тени камеры сосредоточились в его глазах итреугольнике волос надо лбом.

— Добрый вечер, доктор Лектер.

Губы его разомкнулись, появился кончик языка, такой жекрасный. Язык коснулся верхней губы — точно в центре — и исчез.

— Клэрис.

Она расслышала металлический скрежет в его голосе иподумала: «Интересно, как давно он разговаривал с кем-нибудь в последний раз?»Биты[42] молчания…

— Поздновато для курсанта Академии, — сказал он.

— И по ночам приходится учиться, ответила она, жалея,что голос ее звучит не очень-то бодро. — Вчера я была в ЗападнойВирджинии…

— Вы поранились?

— Нет, я…

— А пластырь зачем? Тут она вспомнила.

— Ну да я поцарапалась о бортик бассейна, когда плаваласегодня днем. — Пластырь на икре нельзя было увидеть под брюками, ончувствует запах. — Я была в Западной Вирджинии вчера. Они там обнаружилитело самой последней жертвы Буффало Билла.

— Не совсем самой последней, Клэрис.

— Почти самой последней.

— Да.

— Она была оскальпирована. Точно, как вы сказали.

— Вы не возражаете, если я буду рисовать, разговариваяс вами?

— Нисколько, пожалуйста.

— Вы осматривали останки?

— Да.

— А прежние его опыты вы видели?

— Нет, только фотографии.

— Как вы себя чувствовали?

— Сначала мне стало не по себе. Потом я была занята.

— А потом?

— Потрясена.

— И вы могли функционировать нормально? — ДокторЛектер потер уголек о край оберточной бумаги, чтобы заострить кончик.

— Отлично. Я функционировала отлично.

— Для Джека Крофорда? Или он больше не выезжает наместо преступления?

— Он был там.

— Клэрис, доставьте мне удовольствие — на одномгновение, прошу вас. Наклоните голову вперед… Просто повесьте голову, словноспите. Еще секундочку. Спасибо, теперь уловил. Садитесь, если хотите. Выговорили Джеку Крофорду о том, что я вам сказал, до того как ее нашли?

— Да. Он… Ну, он фактически отмахнулся…

— А после того как он увидел этот труп в ЗападнойВирджинии?

— Он разговаривал с его главным советником по этимвопросам, из университета…

— С Аланом Блумом.

— Точно. Доктор Блум сказал: Буффало Биллподстраивается под образ, созданный журналистами: бульварные газетенки всяческиобыгрывали идею, что вот-вот этот парень начнет снимать с жертв скальпы. ДокторБлум сказал: всем было ясно, что Буффало Билл именно так и поступит.

— Доктору Блуму было ясно, что Буффало Билл именно таки поступит?

— Так он сказал.

— Ему было ясно, но он предпочел промолчать. Интересно.А вы что думаете, Клэрис?

— Не могу сказать с уверенностью.

— Вы изучаете психологию, судебную медицину. Там, гдесливаются эти два потока, можно взять хороший улов, не правда ли? Каков вашулов, Клэрис?

— Пока что небогатый.

— Что эти науки говорят о таких, как Буффало Билл?

— По классическому определению он — садист.

— Жизнь слишком скользкая штука, чтобы судить о ней поклассическим определениям, Клэрис. Гнев представляется похотью, волчанка —крапивницей.[43] — Доктор Лектер закончил набросок левой руки,переложил уголь из правой в левую и принялся за набросок правой, действуя стольже уверенно. — Вы имеете в виду определения из книги доктора Блума?

— Да.

— Про меня вы там тоже прочитали?

— Да.

— И как он меня описывает?

— Как случай чистой социопатии.

— Вы полагаете, доктор Блум всегда прав?

— Я все жду, когда проявится недостаточная глубинааффекта.[44]

Доктор Лектер улыбнулся, обнажив в улыбке мелкие белоснежныезубы.