— Он продержал ее всего три дня, прежде чемубить, — сказала Старлинг.

— Периоды между похищением и убийством сокращаются. Даэто и неудивительно. — Голос Крофорда звучал поразительно ровно. —Кэтрин Мартин в его руках уже двадцать шесть часов. Я считаю, если Лектер можетчто-то выдать, пусть сделает это в следующей же вашей беседе. Я сейчас вместной конторе ФБР, вас сразу переключили сюда. Я снял вам номер в мотелеХо-Джо всего в двух кварталах от психиатрички, может, вы захотите чуть-чуть вздремнутьпопозже.

— Он не доверяет нам, мистер Крофорд, он уверен, что выне позволите ему получить какие бы то ни было льготы. То, что он сказал оБуффало Билле, было сказано в обмен на чисто личные сведения обо мне самой. Недумаю, что есть прямая текстуальная связь между его вопросами ко мне и деломБуффало Билла… Вы хотите услышать, какие это были вопросы?

— Нет.

— Вы поэтому не хотели меня подключать? Думали, мнебудет легче, проще рассказывать ему что-то, если никто больше не услышит?

— Есть ведь и другой вариант: что, если я доверяю вашимсуждениям, Старлинг? Что, если я считаю, что вы мой лучший игрок и я не хотелбы, чтобы вся свора крепких задним умом людишек висела на вашей шее? Зачем мнев таком случае было вас подключать?

— Понятно, сэр. — Ну, ты не зря славишься умениемобращаться с подчиненными, верно, мистер Кро-Кодил? — Что мы можемпредложить доктору Лектеру?

— Кое-что я посылаю вам прямо сейчас, получите черезпять минут, если только вы не хотите сначала немного отдохнуть.

— Да нет, лучше все сделать сразу, — сказалаСтарлинг. — Вы скажите им, пусть позовут к телефону Алонсо. СкажитеАлонсо, я буду ждать его в коридоре, у восьмого отделения.

— Через пять минут, — повторил Крофорд.

Старлинг нетерпеливо меряла шагами потертый линолеум пола вдежурке глубоко под землей. В тускло освещенной неопрятной комнате она казаласьединственным источником света.

Мы редко готовим себя к трудностям, прогуливаясь на природе— в лугах или на усыпанных гравием аллеях; обычно мы делаем это в последниймомент, в каких-нибудь тесных и темных помещениях без окон, в больничныхкоридорах, в комнатушках вроде этой, с видавшей виды кушеткой и пластиковымипепельницами с рекламой «Чинзано», с занавесями ядовитого цвета, закрывающимине окна, а голые бетонные стены. Мы готовимся, мы продумываем и заучиваемнаизусть жесты, чтобы суметь повторить их даже в страхе, даже пред лицом самойСудьбы. Старлинг была достаточно взрослой, чтобы понимать это; она решила, чтоне даст этой комнате подавить ее волю. Она все ходила взад и вперед,жестикулировала и говорила вслух, в воздух перед собою.

— Держись, девочка, — говорила она, обращаясь кКэтрин Мартин и к самой себе тоже. — Мы вовсе не такие плохие, как этаотвратительная комната. Мы гораздо лучше, чем все это перетраханное место. Мысильнее и лучше, чем то помещение, где он тебя держит. Так помоги мне. Помогимне. Помоги мне. — На какой-то миг она подумала о своих умерших родителях.Подумала: а не было бы им стыдно за нее сейчас? Лишь сам вопрос с минутузанимал ее мысли, она не задумалась ни о его соответствии моменту, ни надоценкой своих действий; она задала его вовсе не так, как это обычно бывает.Ответ был — нет, им не было бы стыдно за нее.

Она ополоснула лицо и вышла в холл.

Дежурный Алонсо ждал в коридоре с запечатанным пакетом отКрофорда. В пакете она обнаружила карту и письмо с инструкциями. Она быстропросмотрела инструкции при свете коридорной лампы и нажала кнопку звонка, чтобыБарни открыл ей дверь.

Доктор Лектер сидел у своего стола, просматривая полученнуюкорреспонденцию. Старлинг почувствовала, что теперь ей стало легче подходить кего клетке, даже когда он на нее не смотрит.

— Доктор.

Он поднял палец, требуя тишины. Кончив читать письмо, оннекоторое время размышлял, опершись подбородком о большой палец шестипалойлевой руки, а указательный прижав к щеке у самого носа.

— Как бы вы отнеслись к этому? — спросил он, кладядокумент на передвижной поднос.

Это было письмо из Патентного бюро Соединенных Штатов.

— Это про мои часы-распятие, — пояснил докторЛектер. — Они не дают мне патента, но советуют получить авторские права нациферблат. Вот взгляните. — Он положил на поднос рисунок размером собеденную салфетку, и Старлинг вытянула его на свою сторону. — Вы,возможно, обратили внимание, что на большинстве распятий руки Распятогоуказывают, ну, скажем, на без четверти три или без десяти два, тогда как ноги —всегда на шести. На этом циферблате Иисус, как видите, на кресте, а Его рукидвижутся, указывая время, точно стрелки, так же как стрелки на всем известныхдиснеевских часах.[50] Ноги же остаются на шести, а наверхумаленькая секундная стрелка вращается в нимбе. Что вы об этом думаете?

Анатомически набросок был очень точен. А голова… Голова былаее собственная.

— Большинство деталей будет утрачено, когда рисунокуменьшится до размера ручных часов, — сказала Старлинг.

— Это верно, к сожалению. Но представьте себенастольные или стенные часы. Вы полагаете, стоит предлагать эту идею безпатента, не опасаясь плагиата?

— Вам ведь придется покупать кварцевые часовыемеханизмы, верно? А они уже запатентованы. Не знаю точно, но мне думается,патент выдают только на уникальные механические устройства, в то время какграфическое изображение защищается авторским правом.

— Вы ведь не юрист, правда? Они там, в ФБР, теперь,кажется, этого больше не требуют?

— У меня есть для вас предложение, — сказалаСтарлинг, открывая атташе-кейс.

Подошел Барни. Как она завидовала невероятному спокойствиюэтого огромного человека. По глазам видно было — он вовсе не дурак, более того,в их глубине светился недюжинный ум.

— Извините меня, пожалуйста, — сказалБарни. — Если вам придется сражаться с большим количеством, бумаг, тут вшкафу есть небольшой рабочий стол вроде одинарной школьной парты, за ним у наспсихоаналитики работают. Хотите?

Буду выглядеть как школьница, Да или нет?

— Мы могли бы поговорить сейчас, доктор Лектер?

Доктор поднял раскрытую ладонь в знак согласия.

— Да Барни, спасибо, — поблагодарила Старлинг.

Теперь она сидела удобно, и Барни был достаточно далеко.

— Доктор Лектер, сенатор намеревается сделать вамзамечательное предложение.