— Только прикосновения тьмы. Небольшие. Но тебе помогу.

— Ладно.

Коринн дала усадить себя в кресло. Кто-то принес воды, чтобы обмыть ей лицо. Она прикрыла глаза. Вздрогнула — холодные капли потекли по щеке.

Прямо как заказывала…

Пахнуло крепким вином и…

А-а-а-а!!! Как больно!

Она сцепила зубы.

— Потерпи, — голос Алана.

— Больше не будет больно, — это Ник.

— Ты еще не нюхала мазь, которой я тебя смажу, — опять Алан.

Ехидничает, зараза!

Потом ранку объяло тепло. Немного пощипало и прошло. Таково прикосновение Таис.

— Шрама не останется, — пообещала девочка.

— Это хорошо, — согласилась Коринн и поняла, что проваливается в сон. а ведь она так многое не сделала сегодня. Хотела проведать родителей, возможно познакомить их с Таис. Хотела что-нибудь приготовить. Почитать, в конце концов. Но она засыпала.

Проснулась от ужасного запаха, который был, что называется, под носом.

Ну, точнее, над носом.

Пахла мазь, густым слоем нанесенная на пострадавшую часть лица. Даже тухлые яйца уступили бы такому запаху первенство. Отметив, что за окном вечер, а значит она проспала всего пару часов, Коринн опрометью бросилась в ванную комнату. Там долго изучала себя в зеркало, и не найдя никаких признаков раны под мазью, с удовольствием ее смыла. Нос был в порядке.

Какое облегчение!

Обрадованная, она вышла из ванной и столкнулась на лестнице с Аланом. Тот спускался с верхнего этажа башни, вытирая о тряпку испачканные кровью руки. Увидев круглые от испуга глаза Коринн, он рассмеялся и объяснил, что кормил Никто свиной лопаткой.

— Он хороший малый, заслужил. Снова спас наши шкуры, когда этого требовалось! Мы почти подружились!

Коринн фыркнула:

— Почти?

— Ага. Я дал ему мяса, а он не откусил мне руку. Хороший мальчик.

— Ты его понимаешь?

В глазах парня на миг показалась грусть.

— Много ума не надо. Ему голодно и одиноко, что еще тут понимать.

— Он говорил мне… говорил, что когда-то был человеком. Как думаешь, такое возможно?

Алан ужаснулся и помотал головой. не отрицая, просто не веря. не желая верить. Коринн почувствовала к нему прилив небывалой симпатии. Алан был жителем такого города, как Некрополис, но не разучился сопереживать, как ни старался. Пусть многие сказали бы, что это слабость. а Коринн, считала иначе.

Снизу раздались торопливые шаги. Ник взбежал по ступенькам. Остановился рядом с Коринн, заглядывая ей в глаза с теплотой.

— Как твой нос?

— Порядок.

Она смущенно потерла пальцем место укуса. Кожа была гладкой.

— Ты что, смыла мазь? Так не честно! У меня синяк под глазом заживал дольше! — громогласно возмутился блондин, в одну секунду став прежним. Ник запустил пятерню в волосы. Он выглядел немного растерянным.

— Там… э… Таис. на кухне. Она очень расстроена. Может, поговоришь с ней. Я пытался, но не понимаю, в чем проблема. Все-таки она очень странная.

Таис сидела на табурете, протянув ладони огню.

— В городе твориться зло, — первое, что она сказала.

— Будешь какао?

— Буду.

— Почему ты никогда не говоришь «я»?

— Потому что Таис ощущает себя Таис, а вовсе не «я». Таис не человек.

— А кто?

— Таис это Таис.

Коринн подавила рвущийся наружу стон.

— Бог, демон, кто?

Девочка вздохнула.

— Таис не знает, кто она такая. Просто Таис-Которая-Должна-Сыграть-Гремлинам-На-Флейте-И-Увести-Их-За-Собой-На-Смерть.

— И больше ничего?

— И все.

Коринн подвинула к ней большую дымящуюся кружку.

— А как же Таис-Которая-Пьет-Какао?

Ответом была прелестная, но по-взрослому короткая улыбка.

— Ты ведь такая смелая, — продолжала начатую тему Коринн, устраиваясь на табурете. Несмотря на ее легкий тон, атмосфера в кухне становилось все серьезнее.

— Таис не боится смерти. Таис не боится гремлинов. Но…

— Но?

— Но боится зла этого города. Оно… оно расползается, множится… Ужасно все это чувствовать, слышать, ощущать, — девочка прикрыла глаза. — А Таис не может помочь… Только не с этим. Она создана для другого… Таис должна призвать сюда своего брата.

Коринн вздрогнула, и капля горячего напитка обожгла запястье.

— Нет!

Девочка довольно резко поднялась. Табурет жалостливо скрипнул, проехав ножками по каменному полу.

— Таис устала и хочет отдохнуть.

Вслед за этим она вышла. Коринн смотрела ей в след с чувством беспокойства. и чем дольше она сидела, подперев голову рукой, тем сильнее чувство нарастало. Пальцы другой руки барабанили по столешнице. Нога под столом выстукивала рваный ритм.

Нет, нет, нет! Она же не сделает этого?! Мне не нужен тут никакой демонический брат!

Коринн вскочила, опрокинув при этом кружку. Разлетелись со звоном осколки.

В гостиной девочки не было. Только Ник, склонившийся на бумагами. Он поднял голову от записей, но Коринн ничего не стала ему объяснять. Может быть, она ошиблась и запаниковала. Выйдет глупо, окажись это так.

Но я все-таки должна проверить!

Второй этаж. Зачем-то заглянула в свою комнату — никого, конечно. Родительскую она заперла еще неделю назад. Оставались гостевые спальни. Таис наверняка в одной из них.

Почему дрожат руки?

Последняя дверь оказалась приоткрыта. Маленькая щелочка, но достаточно и этого, чтобы увидеть мелькнувшие белые пряди волос. Коринн аккуратно открыла дверь, придумывая слова в свое оправдание. Но все, что она хотела сказать, застыло на языке. Потому что Таис сидела на полу, плотно смежив веки. Потому что она сидела в светящемся кругу, положив обе ладони на линии. Да, не пентаграмма, просто круг, но и того довольно!

— Таис!

Девочка не отвечала и даже не шевелилась. Коринн попыталась разобрать мелкие символы, выписанные вдоль окружности. Она ожидала найти там имя демона, которого Таис пытается вызвать. Но к ее удивлению, более всего эти закорючки походили на… нотные знаки. Словно здесь была записана всего лишь мелодия. Всего лишь мелодия… Которую Коринн вдруг отчетливо услышала. Музыка завораживала. Она плыла по комнате тихо, еле слышно, потом вдруг становилась громче и напористей, и вновь стихала до шепота ветра, ласкающего тонкое стекло своим дыханием. Она обнимала, как обнимает вечером теплый плед. Утешала, как утешает горячее вино с корицей в сырую погоду.