– Человеческое тело! Лестат, нельзя стать человеком, простоперейдя в человеческое тело! Ты и при жизни-то не был человеком! Ты родилсячудовищем, сам знаешь. Черт возьми, нельзя так заблуждаться на собственныйсчет.

– Замолчи, а то я заплачу.

– Плачь! Хотелось бы на это посмотреть. Сколько раз в твоихкнигах я читал о том, как ты плачешь, но ни разу не видел этого своими глазами.

– А, вот видишь, какой ты лжец! – в бешенствевоскликнул я. – В своих жалких мемуарах ты описывал, как я плачу, вэпизоде, которого, как нам обоим известно, никогда не было!

– Лестат, убей его! Ты сумасшедший, если позволишь емуприблизиться к себе!

Потрясенный, совершенно сбитый с толку, я буквально рухнул вкресло и уставился в пустоту. Дыхание ночи за окном казалось нежным иритмичным, во влажном прохладном воздухе едва заметно ощущалось благоуханиецветущего вьюнка. Казалось, от лица Луи, от его сложенных на столе рук исходитслабое свечение. Он погрузился в молчание и, видимо, ждал моей реакции, какой –понятия не имею.

– Такого я от тебя не ожидал, – уныло сказал я. –Я думал, что услышу длинную обличительную речь, вроде той белиберды, что тызаписал в своих мемуарах. Но это?!

Он молчал и напряженно буравил меня взглядом, на мгновение вего задумчивых зеленых глазах сверкнули искры. Казалось, в глубине души онмучительно переживает, словно мои слова причинили ему боль. Конечно, дело не втом, что я высмеял его книгу. Я постоянно ее высмеивал. В шутку, конечно. Ну,или почти в шутку.

Я не представлял, что следует сказать или сделать. Ондействовал мне на нервы. Когда он заговорил, его голос звучал очень тихо.

– Ты же не хочешь на самом деле стать человеком, –сказал он. – Ты же в это не веришь, правда?

– Нет, верю! – ответил я, уязвленный излишней эмоциональностьюсобственного тона. – Как можешь не верить мне ты?! – Я встал и опятьзашагал по комнате. Потом, покружив по дому, вышел в похожий на джунгли сад,раздвигая по пути толстые упругие ползучие ветки. Я был в таком смятении, чтобольше не мог с ним разговаривать.

Я вспоминал свою смертную жизнь, пытаясь не приукрашиватьсобытия, но не мог отогнать от себя мысли о последней охоте на волков, обумирающих в лесу собаках. Париж. Театр на бульваре. Незавершенность! «Ты же нехочешь на самом деле стать человеком». Как он может так говорить?!

Казалось, я пробыл в саду целую вечность, но в конце концоввсе-таки забрел обратно в дом. Он все еще сидел за столом и выглядел ужасножалким и несчастным, а обращенный на меня взгляд был поистине душераздирающим.

– Послушай, – проговорил я, – я верю всего в двевещи. Первое. Ни один смертный не в силах отказаться от Темного Дара, если онзнает, что это такое. И не надо напоминать, что Дэвид Тальбот мне отказывает.Дэвид – человек незаурядный. Второе. Убежден, что каждый из нас стал бысмертным, имей он такую возможность. Вот и вся моя доктрина – ничего больше.

Он устало отмахнулся, как будто соглашаясь, и откинулся вкресле. Под его весом дерево тихо заскрипело. Медлительно подняв правуюруку, – совершенно не сознавая, насколько соблазнителен этот простойжест, – он провел пальцами по распущенным черным волосам.

Меня внезапно пронзило воспоминание о той ночи, когда я далему кровь, как в последний момент он начал спорить, уговаривать меня не делатьэтого, но потом уступил. Я все объяснил ему заранее – пока он еще оставалсяпьяным, мечущимся в лихорадке молодым плантатором; он был болен, лежал впостели, со спинки которой свисали четки. Но разве можно такое объяснить?! А онбыл так уверен, что хочет пойти за мной, так уверен, что в смертной жизни длянего ничего не осталось… такой очаявшийся, опаленный судьбой – и такой молодой!

Что он тогда знал? Читал ли он поэму Мильтона, слышал лисонату Моцарта? Было ли ему знакомо имя Марка Аврелия? По всей вероятности, онрешил бы, что это имя отлично подойдет для черного раба. Ах, эти дикиеплантаторы-щеголи с рапирами и отделанными жемчугом пистолетами! Все же ониценили излишества. Сейчас, по прошествии многих лет, я это признаю.

Но ведь все это давно осталось для него в прошлом. Автор«Интервью с вампиром» – что за нелепое название! Я пытался успокоиться, яслишком любил его, чтобы не проявить терпение, не подождать, пока он заговоритснова. Ведь я создал его из человеческой плоти и крови, чтобы он стал моимсверхъестественным мучителем!

– Нельзя вот так, запросто, все исправить, – сказал он,оторвав меня от воспоминаний и возвратив обратно в пыльную комнату. Оннамеренно смягчил голос, говорил почти умиротворяюще – или умоляюще. – Всегораздо сложнее. Нельзя поменяться телами со смертным человеком. Откровенноговоря, я даже не считаю, что это вообще возможно, но даже если я не прав…

Я не ответил. Но вопрсы буквально вертелись у меня на языке:«А вдруг все-таки возможно? Что, если я снова смогу почувствовать, каково это –жить?»

– И что будет с твоим телом? – просительным тономпродолжал он, умело сдерживая гнев и ярость. – Ты ни в коем случае недолжен отдавать свое могущество в распоряжение этого существа – колдуна, иликто там он на самом деле. Все вампиры утверждают, что не в состоянии определитьистинные масштабы твоей силы. О нет! Это отвратительная идея. Скажи мне, откудаон знает, где тебя искать? Это самое важное.

– Как раз это имеет наименьшее значение. Но, разумеется,коль скоро этот человек умеет меняться телами, то может покидать и свое тело.Он способен передвигаться как дух, пока не нападет на мой след. Принимая вовнимание мою сущность, он в таком состоянии, должно быть, видит меня отлично.Пойми, никакого чуда здесь нет.

– Знаю. Я об этом и читал, и слышал. Думаю, ты столкнулся сочень опасным существом. Он еще хуже, чем мы сами.

– И чем же он хуже?

– Обмен телами подразумевает отчаянную попытку обрестибессмертие! Ты думаешь, этот человек, кто бы он ни был, планирует состариться вкаком-то определенном теле и умереть?

Я не мог не признать, что уловил его мысль. Потом ярассказал ему о голосе того человека, о резком британском акценте, обинтеллигентной манере говорить, о том, что его речь не похожа на речь молодогомужчины.

Он пожал плечами.

– Вероятно, он из Таламаски, – сказал он. –Наверное, там он о тебе и узнал.

– Чтобы все обо мне узнать, достаточно купить роман вбумажной обложке.

– Да, но поверить, Лестат, поверить, что это правда…