частью третьего сектора и участвуем в международной феминистской кампании против гендерного насилия, тем самым подтверждая «успех» моды на гендер. История нашего проекта – это история двух конкурирующих представлений о «кризисе» и двух конкурирующих ловушек на нашем пути. Это история о том, как мы приняли стратегическое решение примкнуть к международной модели в ущерб местным проблемам, и о нашей дальнейшей борьбе за то, чтобы «гендер» стал важным. Я показываю, что это решение повлекло за собой как значительные издержки, так и выгоды. Создавая кризисный центр, участницы «Женского света» отошли от своей глубоко укоренившейся приверженности независимым, неформальным видам организации, они вошли в третий сектор и стали считать себя профессионалами НПО. Они перешли к новому ви́дению политики, от работы исключительно вне государства – к работе с ним, используя международные фонды в качестве опоры.

Все пути ведут к насилию

Насилие в отношении женщин было лейтмотивом моего исследования. Вопросы гендерного насилия были частью моего собственного пути как феминистки. Я работала в кризисных центрах для жертв сексуального и домашнего насилия в Англии и США, поэтому меня интересовали российские способы решения этих проблем. С самого начала я решила работать с «Женским светом», потому что в онлайн-объявлении, на которое я когда-то обратила внимание, в перечне своих мероприятий группа указывала кризисный центр. В свою очередь, мой опыт работы в кризисных центрах стал одной из причин, почему Валентина очень хотела принять меня в группу. И хотя в 1997 году, когда я приехала заниматься полевыми исследованиями, кризисного центра не было, в группе жила идея его создания. Она возникла в начале 90-х годов, когда Валентина в первый раз поехала в Германию. Она побывала в нескольких кризисных центрах, и они произвели на нее большое впечатление. В дальнейшем некоторые активистки, с которыми она там познакомилась, предложили сделать совместный проект по запуску кризисного центра в Твери. Проект, однако, провалился. К большому огорчению Валентины, участница «Женского света», которая сперва заинтересовалась этим проектом, отказалась, а немецкие активистки сдались, когда не прошла их заявка на грант. Теперь же мое присутствие, вопросы, которые я задавала, и мой явный интерес к проекту привели к тому, что некоторые женщины снова заинтересовались этим проектом и пересмотрели свои возможности. Предыстория была долгой, интерес к теме существовал давно, и в конце концов мы занялись проблемой насилия в отношении женщин. Это произошло из-за политической значимости этой проблемы, а вовсе не потому, что она была самой важной для местных женщин. В 1997 году потенциальные спонсоры – и международные фонды, и местные российские чиновники – были убеждены, что эта проблема важна и достойна поддержки.

Гендерное насилие давно вызывало озабоченность женских движений в отдельных странах. В США и Западной Европе движение женщин, подвергающихся насилию в семье, было заметным компонентом второй волны феминизма. Первые женские кризисные центры были открыты обычными женщинами, которые смогли избавиться от насилия. Движение женщин, подвергающихся насилию в семье, вступало в бой с буржуазно-патриархальными нравами, где женщинам отводилось место только в частной жизни. Создание приютов – тайных убежищ, где женщины, ставшие жертвами домашнего насилия, могли найти временное пристанище, – было центральным элементом этих ранних кампаний. Репрессивной, патриархальной системе отношений, препятствовавшей выражению женской солидарности, были противопоставлены психологические консультации и группы поддержки. В других странах женские группы организовались вокруг местных проблем. Так, в Индии велись кампании против убийств из-за приданого, в Латинской Америке – против санкционированного государством насилия, процветавшего при авторитарных режимах.

И все же до конца 1980-х годов гендерное насилие было исключительно феминистским делом. На международном уровне на него не смотрели со всей серьезностью. В конце 1980-х годов и в начале 1990-х ситуация поменялась. Тогда, благодаря усилиям активисток международного женского движения, проблема насилия в отношении женщин приковала к себе внимание всего мира. К 1997 году насилие в отношении женщин стало не только феминистской проблемой, касавшейся женских групп, но и проблемой международного развития. В 90-е годы на конференциях ООН, используя международные организации, которые я описала в предыдущих главах, феминистские активистки выдвинули эту проблему на международный уровень. «Насилие в отношении женщин» стало «фреймингом» (если использовать язык теории социальных движений), способным объединить женщин Севера и Юга в мировом масштабе. Это был эффективный комплексный подход, охватывающий широкий спектр практик. Он привел к установлению диалога между женщинами из разных стран[97]. Успех кампании на международном уровне был во многом связан с использованием инновационного подхода, связавшего права женщин с правами человека. Впервые объединились две влиятельные группы – правозащитников и феминисток. Четвертая Всемирная конференция ООН по положению женщин в Пекине в 1995 году стала поворотным моментом. Борьба с насилием в отношении женщин стала центральной политической повесткой дня как международного женского движения, так и программ международного развития[98]. Были мобилизованы различные структуры, политики и спонсоры. После Пекина для многих крупных американских и европейских фондов насилие в отношении женщин стало приоритетным направлением финансирования. Они давали средства неправительственным организациям, которые занимались этой проблемой. Фонд Форда возглавил финансирование кампаний против насилия в отношении женщин и тем самым сыграл важную роль в определении моделей финансирования. В 1988 году крупные американские фонды предоставили 11 грантов на общую сумму 241 000 долларов, а в 1993 году было выделено 68 грантов на общую сумму 3 247 800 долларов [Keck, Sikkink 1998: 182]. К концу 1990-х борьба против насилия в отношении женщин стала своего рода «общим местом», массовой кампанией, против которой мало кто мог возразить. В 2000 году я попала на тренинг по кризисным центрам. Ведущий, мужчина из Америки, объяснял российским участникам: «[В Соединенных Штатах] мы обнаружили, что насилие в семье – это тема, которая понятна людям. Люди охотно делают пожертвования. У нас сейчас такое время, когда поддерживать подобные организации политически корректно».

От кризисного общества к кризисному центру

В середине и в конце 1990-х годов международные кампании такого рода пустили корни в России. Когда в 1997–1998 годах я проводила исследование, кампания против насилия в отношении женщин была одной из самых заметных в России. Ее поддерживали многие международные фонды, финансировавшие неправительственную деятельность женщин. Большинство основных женских организаций так или иначе участвовали в этих кампаниях[99]. В течение 1997 года я участвовала в нескольких конференциях по кризисным центрам. Я была сильно удивлена, встретив там почти всех моих московских знакомых по женскому движению, а также представителей основных международных спонсорских организаций и агентств (Фонда Форда, Института «Открытое общество», Американской ассоциации юристов, посольства Великобритании, Amnisty International). Насилие против женщин было темой многих встреч на высшем уровне: в 90-е годы и Хиллари Клинтон, и Мадлен Олбрайт посетили бывший Советский Союз и обсуждали с активистками тему гендерного насилия. Когда я проводила исследование, в России было больше тридцати кризисных центров, они предлагали женщинам, пострадавшим от сексуального и домашнего насилия, бесплатную психологическую и юридическую помощь. Они составляли единую сеть и работали в рамках хорошо спланированной национальной кампании. Международная феминистская кампания была успешной в России не только благодаря вложенным в нее значительным средствам, но и потому, что она предоставила женским группам еще один ключевой ресурс – понятную модель для организации. Активистки взяли за основу модель кризисного центра, основанную на кризисных центрах помощи жертвам изнасилования в США и Западной Европе. Четкий, простой в исполнении план действий стал для НПО чем-то вроде набора «сделай сам». При поддержке фондов было профинансировано производство удобных материалов – брошюр, плакатов и руководств, многие из которых были переведены с английского или немецкого языков. Среди них было руководство, на которое в 1996 году наткнулась Тамара. Книга