зря спасла! Эффелина, может, отстанешь от меня, наконец?

— Ну что ты такая мрачная всегда?

— А что мне, лыбиться, топать лапами и кричать «ура!», что ли?

— Мы же спаслись!

— Повезло, конечно, что капитан Фьюмичино рядом оказался. А если бы не оказался? Всё! Да, мы живы благодаря Фьюмичино. Но он человек занятой, и в следующий раз, если ты выдумаешь какую-нибудь глупость, он не полетит нас спасать с другого конца Галактики!

Джекс ловит себя на мысли, что вслушивается в этот разговор с вытаращенным органическим глазом и открытым ртом. Киборг не выдерживает, встаёт с места и находит Тикки и Эффелину через несколько рядов. Тикки — представительница вида клеа, синяя рыба с шестью лапами вместо плавников, одетая в светло-голубой скафандр с удлинённым, по форме головы, прозрачным шлемом. Эффелина же оказывается элегантиной — двуногим ярко-жёлтым существом без рук. На длинном хвосте у неё располагаются две переливающиеся лиловые лопасти, которые напоминают крылья бабочки.

— Здравствуйте! Извините, что вступаю в ваш разговор… — вежливо начинает фордокс-приманец, но его перебивает Тикки:

— Наконец-то! Слушай, друг, забери эту дуру, а? Она меня уже достала! Денег у меня, правда, нет, но я тебе чем-нибудь ещё заплачу, только…

— Я хотел бы только узнать, о какой такой планете Мизергели вы говорили…

— Ну, Мизергели — это, типа, какая-то там важная планета для паукрабов. Там…

— Я подслушала, они говорили, что она на краю Многозвёздного Рукава, — прерывает Эффелина. — Между звёздами Вальфсон и Шаинвект. Там вроде как их родина. Я ещё много чего подслушала…

— И чтобы не возникало недоразумений, как с нами, запомните: эта планета называется именно МИзергели, а не МЕзергели, — добавляет Тикки. — Мезергели занята йорзе, и если сунетесь туда — за вами целый флот вышлют, даже не спрашивая, кто вы и откуда.

— Вот это очень ценная информация, которую хрен моржовый найдёшь в постоянно редактируемой Энциклопедии! — восклицает Джекс.

На далёкой холодной планете тучному существу с густыми вибриссами на голову сваливается увесистая книга.

— Вот что это за волшебное паукрабское слово, которое открывает двери на всех базах! Огромное вам спасибо за наводку! И ещё… вы говорили о капитане Фьюмичино. Кто же это? Я много о нём слышал, но так и не могу узнать, что это за удивительный герой…

— Ну, он человек, как ты. Только не киборг.

— С акцентом говорит, — вставляет Эффелина.

— С акцентом? Как именно? — живо интересуется Джекс. — Можешь изобразить?

— Ой, я уже не помню… но как-то… окал он как-то, вот! «Мы гОтОвы к взлёту», вот так примерно! И ещё что-то было… м-м-м… Тикки, ну ты-то помнишь?

— Я вообще внимания не обратила. Да не было никакого акцента, выдумываешь ты. А если и был, то мне пофиг.

— Вы видели его самого? — продолжается допытываться Джекс.

— Так, издалека. Ну, я ничего такого не приметила. Прости, я вас, человеков, плохо различаю.

— Что ж, попробуем это выяснить позже. Всё равно спасибо! А может… вы присоединитесь к нам? У нас целая команда мятежников, и мы пытаемся разгадать планы паукрабов. Вы бы нам очень помогли!

— Причём обе, — добавляет незаметно подкравшийся Стив и хитро улыбается.

— Ура! Спасибо! Это будет здорово! — прыгает от радости Эффелина. — Тикки, здорово же?

— А, мне уже всё пофиг, — печально вздыхает Тикки. — Только держись от меня подальше в любом случае, а?

Тикки и Эффелина знакомятся с командой. Когда после первой посадки на Исс-Юнгулюсе освобождаются места рядом с мятежниками, клеа и элегантина их занимают.

— Неужели паукрабы наступают на те же грабли с родной планетой? — горько усмехается Стив. — Неужели достаточно ударить по одной точке, чтобы развалить всё? Шучу, шучу. Тут всё явно сложнее.

— Тем не менее, я бы на Мизергели посмотрело, — произносит Млем.

— Я уверен, что если мы доберёмся до родины паукрабов, мы сможем хотя бы затормозить создание Великой Паутины, если вовсе не остановить его! Помните — «вершина нашей истории»… по-моему, это очень жирная подсказка! — воодушевлённо верещит Джекс.

— Тогда сразу после Леззу отправимся туда, — решает Стив.

Аккуратные, незаметные для двумперских глаз последующие посадки на планетах Куда-5 и Ы-4 проходят без приключений. Как-то стихают и разговоры — но не тревожно, а мирно. Пользуясь этой атмосферой необыкновенного спокойствия, царящей на пути к планете с самым трудновыговариваемым (по крайней мере, на этом маршруте) названием, на откровенный разговор решается Накет:

— Веншамея, я тут чё подумал… мы с тобой пара или нет?

— Честно говоря, я так и не понимаю, — неуверенно отвечает Веншамея.

— Вот и я чё-то не знаю. Я тебя люблю, это точно. А ты меня?

— Вроде бы, да…

«Вроде бы»… эти слова болезненно отзываются в душе Накета.

Неужели Силмак был прав, и он опять будет обречён на одиночество? Однако он делает вид, что ничего не заметил:

— Я вот о чём. Может мы… не с того начали? Чё-то слишком быстро у нас всё пошло, а?

— Ну… это было очень ярко!

— А дальше что? Я хотел бы, чтобы это повторилось, но… может, нам стоит узнать друг друга получше для начала, как ты думаешь?

— Может быть. Не знаю… а что ты имеешь под этим в виду?

— Ну…

Накет совершенно теряется. В этот раз у него не находится никакого быстрого решения. К счастью, его выручает Веншамея:

— Накет, а что тебе больше всего во мне нравится?

— Ну, ты очень красивая. Как цветок. Кстати, слушай, а ты какие цветы любишь?

— Теэклавелльские лилии обожаю. Такие белые в полосочку. А ты был когда-нибудь на Теэклавелле раньше?

Мало-помалу у Накета с Веншамеей завязывается тихий и нежный разговор. Он оказывается настолько нежным, что все сидящие поблизости пассажиры невольно умиляются.

Все, кроме Яарвокса. Конечно, ему хотелось бы оказаться на месте Накета. Только он задал бы другие вопросы, и сказал бы, что в Веншамее ему в первую очередь нравится не красота, а…

Стоп. Ему, грубияну, который и не помнит, когда последний раз произносил слово «пожалуйста»? Ему, которого в любой женщине интересуют в первую очередь только формы? Ему нравится в первую очередь не красота Веншамеи, а что-то ещё?..

Может, Яарвокс действительно, выражаясь язвительным языком Герна, втюрился в Веншамею по уши? Может, он чувствует к ней что-то большее, чем первобытное влечение?

А может, срабатывает принцип «что имеем, не храним, потерявши — плачем»?..

К счастью, определённое требование организма шельноковца отвлекает его от странных мыслей, и тот покидает насиженное место.

— Куда это ты собрался? — лениво вопрошает Герн.

— На звёзды посмотреть, а куда ещё? Не за пивом же…

Герн неопределённо хмыкает в ответ.

— О Веншамее думал, да? — куда-то в сторону