— Вытрите рот. Вы перепачкались помадой. Все подумают,что вы со мной целовались.

Наташа стремительно покраснела.

— Кстати, — не унимался Покровский, — вы тожеможете принести для себя чашечку чаю. Будете работать и прихлебывать.

Он отошел от нее, чары рассеялись, и вернулись прежниепереживания. Ей захотелось проверить, где Валера Козлов. Может быть, Маринаувела его гулять, и можно заглянуть к нему под подушку?

Люда стояла возле двери и терпеливо ждала.

Наташа оглядела ее внимательно. Она! Без сомнения — она!Интересно, а как Бубрик добыл клок ее волос? Украл расческу? Ну нет, волос наскелетокомпозиции было слишком много — не может же она облезать, как кошка?Наташа восстановила в памяти фотографии. Что там еще было такого интересного?Занавески! Занавески точно такие, как в той комнате, которую она сейчасзанимала. Но ведь это на втором этаже. Или похожие есть на первом этаже тоже?Судя по всему, Бубрик сделал свои снимки откуда-то с улицы, не спрашиваяразрешения.

Марина с Валерой все еще не ушли. Они стояли возле фикуса иболтали. Его робкая рука лежала у нее на талии. Покровский смотрел на эту рукупристально и только что не скрипел зубами. Наташа усмехнулась и подошла к«сладкой парочке». Ей хотелось доподлинно узнать про занавески. Лучше всегоспросить о них у Марины.

— У нас нет одинаковых занавесок, — сказалата. — Мы заказывали разные — долго выбирали, но оно того стоило. Занавески— это важная часть интерьера.

— Мне мои очень нравятся! — призналасьНаташа. — А Бубрик вам никогда не завидовал? Может, он себе тоже такиезаказал?

— Аркадий? — удивилась Марина. — Ну нет!

Его берлогу обставляли дизайнеры, там все портьерытемно-синие, одинаковые. Стиль.

«Отлично, — подумала Наташа. — Значит, фотографиисделаны именно здесь. Люда когда-то останавливалась в той самой комнате,которую теперь отвели ей самой. На втором этаже. И откуда же, в таком случае,этот тип снимал? С воздушного шара?»

Наташа решила выйти на улицу и попристальнее рассмотреть доми окрестности. Допустим, у него хороший объектив, который позволяет делатьснимки с большого расстояния. Но высота? Может быть, он приставлял лестницу кфасаду, когда никого, кроме Люды, не было в доме? Как-то все это… сложно.

Интересно, что подумает про нее Покровский, когда увидит,что она не вернулась на свое рабочее место? Уволит без выходного пособия? Снезависимым видом Наташа взялась за ручку входной двери.

В последний момент обернулась и встретилась взглядом соСтасом. Он держал в руке дымящуюся сигарету и улыбался. А потом веселоподмигнул ей.

«Надо мной все смеются, — подумала она. — Меня непринимают всерьез. Но ничего, они еще будут меня благодарить! И когда придетвремя, я предстану перед ними женщиной проницательной, уверенной в себе и дажемудрой».

Оказавшись снаружи, она заложила руки за спину и погляделана окно своей комнаты. Оно было чертовски высоким для того, чтобы снять такиеснимки, какие ухитрился сделать Бубрик. Не на дереве же он сидел? Впрочем,почему бы нет?

Мысль эта воодушевила Наташу, и она стала искать глазамиподходящее дерево. Первые настоящие деревья стояли за садом, как раз по пути кдому Бубрика. Наташа собралась прогуляться в ту сторону и пошла мимо жасминовыхкустов, которые цвели и пахли так, что в груди начиналось беспредметноелюбовное томление. Вот наконец и деревья.

Пожалуй, именно отсюда он мог делать свои снимки — надотолько залезть повыше.

Наташа задрала голову и посмотрена вверх, туда, где деревьясмыкались кронами. Подумала, что на сосну забраться практически невозможно, авон тот здоровенный дуб…

Она подошла поближе и едва не подпрыгнула от волнения: изветвей дуба вниз спускалась веревочная лестница. «Ага! — подумалаона. — Вот я и нашла место, где занимается своим сомнительным хобби этотдлинноволосый тип!» Возможно, отсюда он не только фотографирует раздевающихсяженщин, но и высматривает свои будущие жертвы.

Нет, Наташа, конечно, отказалась от мысли, что Бубрик сГенрихом кого-то едят, но что-то ведь они сделали с той женщиной, чья одеждабыла развешана по кухне и чьи ноги торчали из-под кровати!

Она отлично помнила разговор Генриха по мобильному, которыйей удалось подслушать. Он сказал, что послезавтра все пойдет по плану. Каквсегда. Надо снова организовать за ним слежку. Можно будет увидеть своимиглазами, как они действуют.

Возможно, эти типы ловят женщин, усыпляют их, а потом делаютнепристойные снимки? Вот это уже похоже на правду! Основным блюдом, о которомшла речь в телефонном разговоре Генриха с Аркадием, могла быть именно такогорода «клубничка».

Единственное, что пока оставалось неясным, так это ноги подкроватью.

Наташа некоторое время раздумывала, стоит ли рисковать собойи взбираться на дуб, потом подергала лестницу, проверяя, хорошо ли оназакреплена там, "ветвях, и полезла по ней наверх. Путешествие оказалось нетаким уж легким, как ей это представлялось вначале. Зато наверху было классно.

Наташа почувствовала себя маленькой девочкой, вспомнилаприключенческие книжки.., и тут увидела ботинки. Светлые ботинки с острыминосами.

Ботинки были связаны за шнурки и перекинуты через тонкийсук. Наташа сразу сообразила, что это ботинки Покровского, о которых упоминалаМарина. Та пара, что исчезла из дома и могла быть связана с убийством! Выходит,Бубрик все-таки замешан в деле об убийстве!

Сначала Наташа захотела ботинки снять и отнести их в дом, нопотом подумала, что лучше всего — дождаться Бубрика и поймать его на местепреступления. Ведь объявить ему общественное порицание за то, что онфотографирует раздевающихся женщин, — это самое простое. Надо узнать,причастен ли он к убийству Алисы. Наверное, да.

Не зря же он спрятал ботинки! А ведь разоблачить Бубрика ейвполне под силу. Она сделается героиней, и Покровский похвалит ее. Может быть,даже почувствует к ней искреннюю симпатию.

Пока она сидела на суку и строила наполеоновские планы, кдому Покровского подъехал запыленный «жигуль» и, круто развернувшись, замернеподалеку. Из него появился не кто-нибудь, а Роман Ерискин и деловой походкойнаправился к крыльцу. Хозяин дома вышел ему навстречу.

— Андрей Алексеевич? — уточнил Ерискин, поправляяузел галстука. Был он при параде, в костюмчике и нарядной рубашке, и Покровскийудивленно вскинул брови. — Добрый день. Вы должны меня помнить, яорганизовывал банкет в гостинице…

— Я вас отлично помню, — ободрил его Покровский ипредложил:

— Если у вас ко мне дело, можем пройти в садовуюбеседку, чтобы нам никто не мешал. А то у меня полный дом народу.

— Отлично! — обрадовался Ерискин. — Беседка —это то, что надо. У меня к вам дело, да. Причем конфиденциальное.