В телефонной трубке снова что-то щелкнуло.

Возможно, это просто помехи?

— Ну… Вчера здесь были гости. Иностранцы…

Не хотелось ударить в грязь лицом, и я выпила лишку.

— Тебя неверно сориентировали. С иностранцами всенаоборот. Чтобы не ударить в грязь лицом, нужно быть трезвым и уж, конечно, ненапиваться до свинского состояния.

— Значит, я облажалась.

— Советую тебе пойти и принять холодный душ. Или ещелучше — контрастный. Теплая — холодная. Или хотя бы теплая — чуть теплая. Иводу лей на макушку. Тем более тебе волосы сушить не надо.

— Хорошо, Ольга, — проскрипела Наташа. — Прямосейчас и пойду, обещаю.

Она действительно пошла в душ. Не раздеваясь, включила водуи стала смотреть на нее с отвращением. Лезть под струи не хотелоськатегорически.

Да еще в голове была пустота, которая никак не заполняласьмыслями — они шныряли, словно мыши по деревенской кухне. Наташа хотела какследует вспомнить вчерашний день и все обдумать, но не смогла поймать ни одноймысли.

Сообразив, что полотенце осталось на стуле, она взялась заручку двери ванной и уже начала открывать ее, когда в образовавшуюся щельувидела мужчину, выходящего из ее комнаты. Она замерла на месте, усилием волиостановив движение руки.

И тут узнала его! Это был даже не мужчина — мальчишка.Гардеробщик Валера Козлов. «Ничего себе! — подумала Наташа. — Откудаон взялся в доме и в моей комнате? И что тут делал?»

Она выбежала из ванной и бросилась следом.

И успела увидеть, как за ним захлопывается дверь соседнейкомнаты. Наташа решила во что бы то ни стало выяснить правду. Припереть его кстене!

Если он что-то вытащил у нее, то стоит немедленно распахнутьдверь. Наверняка сейчас он прячет у себя то, что взял. «Сделаю вид, что шла кГенриху и перепутала комнаты, — решила она. — Только так я получудоказательства».

Она подбежала и, толкнув дверь плечом, громко воскликнула:

— Послушайте, Генрих!

Молодой человек стоял возле кровати, а рука его находиласьпод подушкой. Когда Наташа ворвалась в комнату, он отдернул руку столь резво,словно коснулся огня. И быстро обернулся.

— Ой! — ахнула Наташа, искренне надеясь, чтомальчишка не разгадает ее хитрость. — Здрасте!

А где Генрих?

— Доброе утро, — растерянно ответил Валера.

Даже скорее испуганно. — Он внизу, на кухне, кормитвсех завтраком. Я, вот, приехал тоже, — начал путано объяснять он. —Мы с Мариной собираемся на праздник цветов ехать, в парк. И мне пока отвеликомнату…

Наташа увидела, что на глаза у него навернулись слезы, ащеки стали ярко-розовыми. «Господи боже мой! — подумала она. — И чтоже такое делал в моей комнате этот херувим ходячий? Кажется, сейчас онразрыдается и сам мне все расскажет».

Не тут-то было! Херувим ходячий ничего ей рассказывать нестал, а попытался, наоборот, вытеснить из комнаты.

— Нам надо, наверное, тоже спуститься, —неопределенно махнул он рукой. — А то неудобно, все за столом, а мы нет.

Наташа не видела в этом ничего неудобного.

Наоборот, завтракать лучше по очереди, особенно наутро послебанкета, когда вид у гостей не больно-то парадный. Впрочем, Валеры вчера здесьне было, да и навряд ли он способен напиться… Как она напилась.

Вот что Наташа помнила совершенно отчетливо, так это коньяк.Как она глушила его в лесу прямо из бутылки. Ей немедленно захотелось кофе —большую чашку без молока и сахара.

— Пойдемте, — сказал Валера и даже взял ее подлокоть. — Вам надо покушать.

Она отказалась идти с ним, вернулась в свою комнату ивсе-таки приняла контрастный душ, как советовала Ольга. Зелень сошла с лица, иона поплелась вниз. Осторожно заглянула в кухню. Если Козлов уже здесь, онавернется в его комнату и пошарит под подушкой. Однако этот хитрец выждал, покаона усядется за стол и примется за завтрак, и только потом присоединился ккомпании.

Наташа не могла решить, как вести себя с Покровским. Вродебы ночью, после того как она вернулась из своего опасного похода, онивстретились в холле. И даже о чем-то говорили. Кажется. И еще Генрих! Генрихрождал в ней странное чувство неприязни. Это было как-то связано с кухней и сготовкой. Удивительное дело — алкоголь. Вот ты — обычный, нормальный человек.Потом выпиваешь лишнего и становишься неуправляемым существом, котороесовершает поступки, порою приводящие окружающих в трепет. «Хорошо бы выяснить,что я вчера делала. Кажется, я пошла за Генрихом в лес. И потом пила. Тоже влесу. Я совершенно точно была одна. Откуда же я взяла бутылку?»

Ей вообще было несвойственно напиваться, а тут… Коньяк наголодный желудок ей противопоказан. Надо запомнить это на всю оставшуюся жизнь.«Случилось что-то отвратительное», — догадалась Наташа. Дело в том, что еемозг обладал одной отличительной особенностью — он выбрасывал из памятинеприятные события. А уж вчера, когда она перебрала, подсознание простозатолкало все кошмары глубоко-глубоко. Теперь без посторонней помощи ей ничегоне вспомнить.

И Покровский! Они наверняка встретились в самый неподходящиймомент, по закону бутерброда.

Интересно, что она ему говорила? А что он — ей?

Однако Покровского на кухне не оказалось.

Калифорнией Костя усадил ее рядом с собой и предложил«полечиться», но Наташа наотрез отказалась.

— Генрих, — угрюмо спросила она. — Вы вчеракуда-то ходили?

— Ездил, — быстро ответил он. — К тетке, тутнедалеко.

— На чем? — Перед Наташиным мысленным взороммаячила белая рубашка, удалявшаяся по тропинке в сторону леса. — Здесь женет автобусов.

— Так на попутках! — ласковым, «нянюшкиным»голосом ответствовал эконом. — Я всегда на попутках перемещаюсь, удобно.

Конечно, он врал. Наташа прекрасно помнила, сколько времениона потратила по дороге сюда, рассчитывая поймать хоть какой-нибудь транспорт.Конечно, Генриху могло страшно везти, но твердо рассчитывать на то, что тебяподберут ночью в сельской местности и подвезут до места — просто смешно. Однакоуличать она его не стала. Не время.

— Хорошо спали? — спросил Вадим, который былслегка помят, но чисто выбрит и наодеколонен чем-то дорогущим.

— Спала? Отвратительно! — ответила она.

— А я спал великолепно, — вмешался Стае. Онвыглядел на редкость отдохнувшим. На безмятежном лице не было ни тени, подглазами никаких мешков, губы улыбаются. — В этом доме кровати хорошие.

И вот тут-то появился Покровский. Он вошел в кухню и сразупосмотрел на Наташу. И, как водится, проглотил свою улыбочку, не дав ей пожитьподольше.