Словно в полусне она взошла на крыльцо, дрожащей рукойоткрыла входную дверь, в несколько шагов преодолела расстояние до стола и, свинтивпробку с бутылки коньяка, приложилась к ней ртом. Сделала несколько жадныхглотков, заметив краем глаза, что дверь в одну из комнат первого этажаприоткрыта. Дрожа как осиновый лист, она приблизилась к ней и заглянула вщелку. Главным предметом меблировки здесь была кровать, из-под которой торчалибосые женские ноги. Они лежали совершенно неподвижно, — и Наташапопятилась.

Так, пятясь и не выпуская из рук бутылки, она добралась довходной двери, ударилась в нее спиной и, очутившись на улице, бросилась прочь,ломая кусты жимолости.

Между тем девица выползла из-под кровати.

Она полезла туда за укатившейся сережкой, обнаружила в углузаписную книжку хозяина дома и позволила себе ее пролистать, замерев отлюбопытства.

Наташа неслась, не разбирая дороги, Азор мчался за ней,решив, что это классное развлечение. Неожиданно навстречу выпрыгнул маленькийпруд и, заметив на берегу скамейку, Наташа рухнула на нее и в один присествысосала полбутылки коньяку. Темноты она сейчас совсем не боялась.

Попадись ей какой-нибудь глупый маньяк, она задушила бы егоголыми руками.

* * *

Было три часа ночи, когда Наташа добралась до своеговременного обиталища. Пустую бутылку она выбросила еще час назад и с тех порзанималась ночным ориентированием на местности. Земля норовила улизнуть у нееиз-под ног и то и дело качалась то в одну, то в другую сторону. Кровь такшумела в голове, словно по ней мчался бесконечный поезд метрополитена.

Входная дверь легко подалась и больно стукнула бедолагу полбу.

— Блин, — пробормотала она и прямым ходомнаправилась к телефону, который стоял на столике возле фикуса. Луна заглянула вокно, и Наташа увидела следы отшумевшего праздника. Никто ничего не убрал —вероятно, Генрих до сих пор не вернулся домой.

С трудом вспомнив, где находится выключатель, Наташапринялась хлопать по нему ладонью, но попасть никак не могла —'выключательбегал по стене, словно таракан от тапочки.

— Да остановись ты, сволочь, — прошипела Наташа иприжала его грудью.

Выключатель клацнул, и в холле зажегся свет.

Она вывернула шею, чтобы приладить попу к дивану, но впоследний момент все-таки промахнулась и шлепнулась на ковер.

— Блин, — еще раз сказала она и за шнур стащилателефон к себе на ковер.

Телефон бренькнул и загудел. Наташа приставила трубку к ухуи нетвердой рукой набрала номер знакомого отделения милиции. Вот странно! Этотномер сидел в ней, словно хорошо забитый гвоздь, она не забывала его ни прикаких обстоятельствах.

— Парамонов? — воскликнула она, когда трубкусняли. — Это Наталья Смирнова! Случилось страшное. В поселке Березкино,что по Савеловской дороге, только что съели женщину. Кто съел?

Бубрик и Минц. Нет, это не обезьяньи клички, а человеческиефамилии. Что тут непонятного?

У тебя — Парамонов, а у них — Бубрик и Минц.

Приезжай скорее. Или пришли кого-нибудь. Ну, смотри, а тоони ее уже доедают… Сам ты дурак! Ты тоже набитый. А ты в кубе!

Она сердито бросила трубку на рычаг и сказала ей:

— Алкоголик.

Обидно было до чертиков. Она рисковала жизнью, чтобы выяснитьправду о подозрительных личностях, и теперь, когда правда раскрылась, ей нехотят верить.

Уложив гостей и не обнаружив в доме ни Генриха, ни Наташи,Андрей Покровский переоделся в спортивный костюм и прогулялся по саду. Генрих,вероятно, еще у тетки. А где, интересно, это чучело огородное?

Теперь он лежал в темноте поверх одеяла, прислушиваясь кзвукам, доносящимся из холла. Вот наконец хлопнула входная дверь. Сначала онподумал, что вернулся Генрих, но потом женский голос сказал" «Блин!» — ион понял, что это его замечательная помощница. Самое забавное, что почти сразуже она принялась звонить по телефону и что-то бубнить. Конечно, он и знать незнал, в каком она состоянии. До тех пор, пока Наташа не появилась на пороге егокомнаты.

— Тук-тук, — сказала она после того, как открыладверь и нарисовалась в проеме. — Вы не спите?

Покровский против воли усмехнулся, глядя на нее из темноты.Она-то его наверняка не видела.

— Чего вы хотите? — вполголоса спросил он.

— Вы не спите! — выдохнула она. — Мне стольковсего нужно вам рассказать!

— Сейчас?!

— Случилось страшное, — повторила она фразу,которая не произвела никакого впечатления на идиота Парамонова, но ей самойказалась поистине судьбоносной. — Я была у Бубрика.

— Неужели? — Покровский сообразил наконец, в какомона находится состоянии, протянул руку и включил бра над кроватью. — Божемилостивый! — тут же воскликнул он и сел. — Где вы были?

— Я же говорю — у Бубрика.

Наташа покачнулась и попыталась двумя руками ухватиться заспинку стула. Стул уехал в западном направлении.

— Он что, пытался смутить ваше целомудрие? —сердито спросил Андрей. — Вы отбивались изо всех сил, но потом оставилисопротивление и напились с горя?

— Вы с ума сошли! — прервала его тираду Наташа.Отчего-то ее страшно возмутило его предположение.

— Чем от вас пахнет? — спросил Покровский.

Наташа подалась вперед и шепотом сообщила:

— Страхом…

— Такое впечатление, что кого-то тошнило.

— Конечно, меня вырвало! — — оскорбиласьона. — Но я продезинфицировала рот коньяком. — Почему-то ей казалось,что Покровский уже знает об ужасах, которые происходят в соседнем доме. —Вы, вероятно, не видели этого своими глазами…

— Чего? — тупо переспросил он.

— Как они едят. Они едят и утираются салфетками! —с неподражаемым выражением сообщила она. — Спокойно смотреть на этоневозможно!

А сверху свисают колготки… Я видела в окно, как ониулыбались.

— Колготки?

— Нет, Бубрики. Они сидели вдвоем и брали с этойтарелки мясо… О-о-о!

— Какого черта вас понесло к Бубрику? — сноваспросил Андрей, не зная, как реагировать на нее, пьяную. Она была смешная ижалкая одновременно.

— Я хотела защитить вас, — грустно сказалаНаташа. — Найти убийцу. Чтобы вас не подозревали. Ведь вы ни в чем невиноваты!

— Но при чем здесь Бубрик? — переспросилПокровский, понимая, что она не должна так открываться перед ним, иначе его сголовой захлестнет признательность.

— Думаю, что ни при чем, — сообщила Наташа. —Если бы это он убил вашу бывшую жену, то наверняка затащил бы ее к себе в дом изасунул под кровать. Он всегда так делает!