— Вымойте, — разрешила она томно.

— Да уж, больше мне делать нечего…

— Гро-мы-ха-ет гра-жданская война-а-а! От темна-а-а дотемна-а!.. — на весь дом затянула Наташа.

— Стукни ее обо что-нибудь, — посоветовал сверхуВадим. — О перила давай, а то она сейчас всех перебудит.

— Много в поле тро… — Покровский сильно встряхнул своюпоклажу, она тотчас забыла про пение и простонала:

— Ой, все внутренности во мне перемешались!

— Ничего, вы поспите, и они разлягутся по местам.

— А где Бубрик? — Наташа распахнула глаза.

В них плескался коньяк.

Покровский занес ее в комнату и сгрузил на кровать,поинтересовавшись:

— Что, черт бы вас побрал, произошло между вами иБубриком?!

Наташа не ответила. Она обняла подушку и сильно прижалась кней щекой, свернув на сторону нос. Раздалось сладкое сопение.

— Ну ладно же! — зловещим тоном пообещалПокровский. — Попробуйте только завтра сказаться больной и не прийти вкабинет! Я позвоню в ваше идиотское агентство и выскажу им все, что я о нихдумаю!

* * *

Часам к одиннадцати обитатели дома и их гости началисобираться на кухне. Все были приятно расслаблены, и только американец прилюдномучился головной болью. Это состояние оказалось для него непривычным, и онсильно страдал, с тоской глядя по сторонам опухшими глазками.

— Вам нужно выпить маленькую рюмочку водки! —кокетливо сообщила ему Лина, подсаживаясь поближе и кладя свою белоснежную рукуна его загорелую.

Костя перевел, и Гудмэн с жаром воскликнул:

— О ноу!

— Не давайте ему водки, — посоветовалВадим. — Он наверняка уже каких-нибудь таблеток наелся. Отравите человека.

— А вот я вам сейчас оладушков подам, сосметанкой, — засуетился Генрих, который выглядел так, будто крепко спалвсю ночь. Ко всему прочему в доме было так чисто, словно за него тут поработаладобрая фея.

Проснувшись, Наташа некоторое время лежала на кровати и, немигая, глядела в потолок. Когда дом ожил, она с трудом встала и доволокла себядо ванной комнаты. Напустила в раковину холодной воды и погрузила в нее лицо. Вголове роились обрывки воспоминаний, казавшихся страшным сном.

Ночной лес, пруд, лающая собака, голые ноги под кроватью,Покровский, к которому она страстно прижимается… Все выглядело таким диким!

Наташа сняла телефонную трубку и позвонила Ольге.

— Ну? — напряженно спросила та. — Как?

У тебя все тихо?

— Не знаю, что и сказать, — пробормотала Наташа,прикладывая ко лбу мокрую салфетку. — Происходит много всякого-разного.

— Но «хвост» больше не появлялся? Или этот, Негодько?

— Не-ет! — с облегчением бросила Наташа. — Оттех-то, наших бандитов, я точно оторвалась. Я уже и думать про них забыла…

— Вот и напрасно, — зловещим голосом сказалаОльга. — Они тебя ждут.

— Как это? — ахнула Наташа, немедленно позабыв освоей больной голове. — Где?

— Возле твоей квартиры. Выставили там пост.

— Откуда ты знаешь?!

— Сама ходила, проверяла. Не очень-то приятно, чтоближайшая подруга проводит отпуск в чужом доме, трудясь до седьмого пота.

Наташа немедленно покраснела. Вот чего она не делала точно,так это не трудилась. Так, дурака валяла, и все. Архив академика Покровского досих пор оставался почти нетронутым.

— Расскажи в подробностях, Ольга! — попросилаНаташа, чувствуя, что по спине уже ползут отвратительные мелкие мурашки.

— Ну, знаешь ли, хоть я и отправила тебя в ссылку вБерезкино, душа у меня все равно была не на месте, — призналасьОльга. — И вчера я решила сходить на разведку. Возле подъезда стоялаподозрительная машина, а в ней сидел качок.

— Почему подозрительная? — немедленно «зацепилась»Наташа.

— Потому что качок внимательно следил за входом вподъезд.

— Кого-нибудь ждал, вот и все.

— Он ждал не кого-нибудь, а тебя! — выпалилаОльга. — Только я подошла к квартире — он тут как тут! Спрашивает — вы кСмирновой? Я отвечаю — да. А вы что, тоже? Он говорит — ее, кажется, дома нет.Вы не знаете, куда она уехала? Я говорю — не знаю, сама до нее дозвониться немогу, вот, пришла так, может, телефон не работает. А он такую вежливостьизображает, прямо образец хороших манер. Я спрашиваю — а вы кто? Он, понятноедело, — знакомый. Я говорю — что-то я вас никогда раньше у Наташи невстречала. А он — я новый знакомый. Очень мне ваша подруга, говорит,понравилась. Жду не дождусь, когда смогу с ней снова встретиться. Может быть,кто-то все же в курсе, куда она подалась? В общем, насилу я ноги унесла.

Давай в милицию позвоним!

— Мы уже об этом говорили, Ольга! — простоналаНаташа. — Милиция ограничится тем, что проверит у твоего качка документы.И все, никогда в жизни он больше к моей квартире не подойдет.

А потом, при случае, в уединенном месте…

— Но что же делать? Ты же не будешь вечно прятаться ижить на чужих квартирах!

— Конечно, нет! Вот я тут закончу все дела и поеду наПетровку, — заявила Наташа. — На Петровке следователи сидятнастоящие, не то что в районных отделениях милиции.

— И кого ты знаешь с Петровки? — ехидно спросилаОльга. — Каменскую? Или Знаменского?

— Ну что ты меня подкалываешь? Они там профессионалывысокого класса, просто так человека на фиг не пошлют.

— А кто тебя посылал на фиг?

— Парамонов, — коротко ответила Наташа. —Такая сволочь!, — Ну хорошо, а какие же у тебя там, в Березкине,дела? — Ольга немедленно выбрала «жемчужное зерно» из всего сказанногоНаташей.

— Важные, Ольга. Я тебе по телефону пересказывать нестану, долго.

В этот момент в трубке раздался тихий щелчок.

— Что такое? — спросила Ольга. — Это тыщелкаешь?

— Господи, кажется, нас кто-то подслушивал.

— А кто?

— Откуда я знаю? Здесь в каждой комнате — аппарат, ивсе они параллельные.

— Ну… Мы же обсуждали свои проблемы, а не чужие, —резонно заметила Ольга. — Ничего страшного.

Наташа подумала и решила, что да, действительно, ничегострашного. Кого могут заинтересовать ее личные неприятности? Тут у них своихвыше крыши.

— Ольга, прошу тебя, ты там особенно не высовывайся, ато они схватят тебя и начнут выпытывать, куда я подевалась.

— Ерунда! — бросила Ольга. — Лучше скажи,почему у тебя голос такой.., протухший?