Это не означало, что страх исчез. Какими бы приятными ни были люди, с каждым новым прогоном страх возвращался. Это очень выматывало, потому что понравиться нужно было всем – актерам, гостям, начальству и персоналу. А потом снова успешно сыграть номер на генеральной репетиции перед теми же людьми (которые один раз все это уже видели), вкупе с техниками и операторами. А впереди еще эфир. Ты уже растратил кураж и энергию, но еще не сделал того, ради чего здесь находишься. Страх и тягомотина. Тягомотина и страх.

Но кое-какую личную выгоду я извлек. Именно в «Летнем мюзик-холле Крафта» дебютировал укуренный почтальон Ал Пауч, в будущем – укуренный метеоролог Ал Слит.

В таком беззубом, пресном, безобидном шоу главный плюс Слита, в моем понимании – а ведь я и был Слитом, – состоял в том, что он – нарик. Как и я, он был вечно под кайфом. Именно поэтому он так странно все воспринимал. Конечно, его неотесанность тоже сыграла свою роль. Но конопля все только усугубляла.

Кто знает, чем объясняла странности Ала команда Джона Дэвидсона и огромная зрительская аудитория (в основном консервативный средний класс) – тем, что ему в голову ударяет вино или что он просто тупой как пробка, эдакая ранняя версия Форреста Гампа.

Но я-то знал, что шутки Ала рождаются в марихуановом угаре. В мозгу того, кто курит траву не переставая, изо дня в день. Я чувствовал себя диверсантом. Убежденным радикалом я не был, и борьба на баррикадах – тоже не мое. Поэтому я радовался всякий раз, когда мой внутренний подрывной элемент был удовлетворен. Хвала небесам, мне удалось вырастить этого зверька.

Эййййййййййй, детка, что случилось? Эни проблемс? Чувак, это Ал Слит, твой укуренный метеоролог со своей укуренной погодой! Начну с концентрации пыльцы в воздухе, по данным Еврейской больницы Лонг-Айленда: одиндватричетырепять, бу-га-га. В аэропорту температура сейчас двадцать градусов. Какой идиотизм! Я не знаю ни одного человека, который живет в аэропорту. В центре города намного жарче. Там ПЕКЛО, чувак.

Подозреваю, что многих удивила погода на выходных. Особенно тех, кто смотрел меня в пятницу. Хотел бы лично извиниться перед бывшими жителями Роджерса, штат Иллинойс. Для них это было как снег на голову!

А теперь посмотрим на наш радар. Ого, радар поймал Митча Миллера[142]! Поем вместе с Митчем, пацаны! (поет) «Бейби… Ответь, ответь мне! Я схожу с ума…»[143] Ой, куда это меня занесло? Ах да, радар уловил полосу грозовой активности, которая начинается в пятнадцати километрах на северо-северо-восток от Секокуса, штат Нью-Джерси, и тянется аж до Висконсина, иссякая в десяти километрах к юго-юго-западу от Фон-дю-Лак. Ну и, кроме того, радар зафиксировал приближение эскадрильи российских МБР[144], так что кого теперь волнует эта гроза!

Прогноз на сегодняшний вечер: ТЬМА! Ночью будет преимущественно темно, а утром, ребятки, все зальет СВЕТ – и тьма отступит.

С вами был Ал Слит. Не забывайте, народ: даже после самого светлого дня наступает ночь!

На телевидении я появлялся все чаще: «Голливудский дворец», «Вечернее шоу», шоу Перри Комо[145], Джимми Роджерса и Роджера Миллера, снова съемки у Дугласа и прочая мелочь, благополучно вылетевшая из памяти, – и чем дальше, тем яснее я понимал, что за возможность делать то, что вам хочется, приходится платить. Зритель должен был верить, что вас на самом деле волнует вся эта шоубизовая кухня, что вы тут свой человек, разделяете эти ценности и искренне интересуетесь светскими сплетнями.

Я жил в двух измерениях. Стремясь к респектабельности и мейнстриму, я при этом совершенно не уважал то, чем занимались звезды, что они обсуждали, что восхваляли (или якобы восхваляли) и что приносило им славу. Я наблюдал за другими гостями шоу, сменявшими меня: то же глупое бла-бла-бла, тот же пустой треп, то же заискивание и имитация интереса, которого не было и в помине.

Но именно тут нарисовался главный шанс. Весь этот отстой привел меня к моей конечной цели, к Святому Граалю. Третий этап: я впервые снялся как настоящий актер!

Начать я решил скромно – с маленькой роли в «Этой девушке»[146]. Из кожи вон лезть не нужно. Знай получай удовольствие. Меня утвердили на роль агента Марло. Я был уверен, что легко справлюсь. На сцене я был как рыба в воде. Съемки – просто еще одна ступень в освоении актерского мастерства. А озвучивание роли – по сути, продолжение моих реприз. Вы запоминаете реплики и произносите их, жестикулируя, когда нужно. В конце концов, это все то же телевидение. Проще простого.

Были и другие бонусы – например, настоящая работа с режиссерами. В развлекательных телешоу режиссеры, как правило, озабочены только работой камер. А здесь на площадке меня инструктировали Билл Перски и Сэм Денофф, продюсеры Марло Томас, успешные телесценаристы, быстро продвигавшиеся вверх по пищевой цепочке и знавшие, чего хотят.

«Окей, что нужно помнить: ты хотел бы заполучить этого клиента. В прошлом у тебя были проблемы с людьми такого типа, чем и объясняется твоя осторожность, но, как ни крути, счета нужно оплачивать, да еще и жена от тебя ушла. Наверху звонит телефон, но ты не спешишь отвечать, потому что знаешь, что трубку снимет горничная. А в подвальном этаже вспыхивает пожар. Кстати, ты румын по национальности, поэтому ко всему относишься как восточный европеец…»

Вы все это перевариваете, репетируете, а потом наступает ступор.

«Так, попробуй чуть сойти вниз и взять левее, потом спустишься до конца лестницы, поиграешь со светом, но так, чтоб оставаться чуть в тени, и после этого подойдешь к окну. Понятно? Давай еще раз».

И – мотор!

Я пытаюсь не забыть слова, и при этом из головы вылетает все, что стоит за словами и придает образу достоверность: мотивация, характер и так далее. Я следую режиссерским указаниям, но начинаю тормозить, прикидывая, нельзя ли использовать одного из своих персонажей. Но тогда мой герой заговорит чужими словами, а значит, прощай естественность, потому что это не его фразы и их надо как-то обыграть…