Смок с преувеличенным отчаянием щелкнул пальцами. Какая жалость! Совсем недавно, и он пропустил этот счастливый шанс. Ринальдо наклонился к нему, слегка покачиваясь и едва не падая со стула.

– Я открою тебе секрет, – сказал он. – Страшную тайну.

Смок поставил свой стакан на стойку бара и приготовился слушать.

– Я был там, – громко прошептал Ринальдо. – В Абберстоне.

– Вот как?

– Да. Мне было уже достаточно лет, чтобы я мог работать.

Смок положил свою ладонь Ринальдо на запястье.

– Подробнее, дружище, – попросил он.

Ринальдо не терпелось выложить все как есть.

– Представь себе: два человека стоят друг напротив друга на Данкл-стрит. Джеймс Мокси с одной стороны, Дэниел Праудз – с другой. Прозвучала команда. Всего-то один выстрел и был сделан. Грудь Праудза разорвало в клочья. Но Джеймс Мокси так и не вытащил пушку. Я стоял совсем рядом. И я был там не один. Он не вытаскивал пушки!

Горючка Смок изобразил недоверие.

– Это невозможно! – покачал он головой.

– Кто-то так и говорит. Но они неправы!

– А в чем состоял фокус?

– Я не знаю, – покачал головой Ринальдо.

– Но у тебя же есть какие-то соображения?

– Есть.

– И ты ведь спрашивал, верно? Хотя бы сегодня.

– Спрашивал.

Смок усмехнулся.

– И он тебе не сказал?

– Нет, не сказал, – уныло ответил Ринальдо.

– И что ты по этому поводу думаешь?

Ринальдо сделал глубокий вдох.

– Я думаю, – сказал он, – что это магия. Причем самая настоящая.

– Ясно.

Ринальдо бросил взгляд на остальных посетителей бара, после чего вновь посмотрел на незнакомца. Когда лицо Смока вновь оказалось в фокусе его взгляда, Ринальдо вздрогнул – в лице незнакомца не осталось и тени былого дружелюбия. Ринальдо совсем не понравилось серьезное выражение физиономии незнакомца. Ничуть не понравилось.

– Почему бы тебе не сообщить мне, что ты ему сказал? – спросил Смок.

Ринальдо в замешательстве попытался свернуть разговор.

– Важно то, что…

– Почему бы тебе не сообщить мне, что ты ему сказал?

Ринальдо отхлебнул из своего стакана. Да, ему приходилось знавать плохих людей. Много лет он выполнял их поручения, передавая тайные послания из рук в руки. Во взгляде этих людей отсутствовала глубина – они видели окружающий мир лишь со своей колокольни, будучи не в силах понять чувства и желания своих собратьев.

Но тут на лице Горючки Смока вновь заиграла дружелюбная улыбка.

– Это было бы хорошим дополнением к твоей истории, – сказал он. – Видишь ли, я всегда считал Джеймса Мокси героем. Тот парень, Праудз, он много горя принес мне и моей семье. Поверь мне, что это так. И я давно собирался съездить в Макатун, чтобы лично поблагодарить этого замечательного человека, Джеймса Мокси.

Ринальдо улыбнулся. Похоже, в словах Смока тоже была некая магия. Он так же, как и сам Ринальдо, обожает Джеймса Мокси!

– Ты ведь знаешь, что он живет в Макатуне, верно? – спросил Ринальдо.

– Конечно.

Ринальдо огляделся, чтобы удостовериться, что их не слышат посторонние.

– Об этом немногие знают. И именно туда его враги послали наемного убийцу.

– Убийцу?

– Да. И теперь очень плохой человек направляется в Макатун, чтобы убить Мокси. Человек с черным сердцем и сломанными ногами.

– Понимаю, – сказал Смок, отхлебывая из своего стакана. – И именно это ты ему сказал, верно? Что по его следу идет убийца, так?

Ринальдо икнул.

– Я мог спасти его жизнь. Я должен был так поступить!

– Определенно мог. Еще как мог!

Воцарилась тишина. Ринальдо, уже изрядно поднабравшийся, тяжело дышал. Горючка Смок сидел тихо, как паук, притаившийся в засаде.

– Прости, – наконец пробормотал Ринальдо, – но я выпил чуть больше, чем позволительно – даже в такой важный день! Мне нужно выйти.

Глядя в зеркало, висящее над барной стойкой, Смок проследил, как Ринальдо покидает салун.

Дав ему достаточно времени, чтобы добраться до надворных построек, среди которых затерялся дощатый туалет, Смок поднялся и, хромая, направился к дверям, пробираясь через толпу григгсвилльских пьяниц. Лунный свет, упавший на его фигуру, резко очертил ее контуры – за исключением того места, где культи соединялись с оловом протезов, прикрытым штанинами.

Какой-то пьяница, которого покачивало в тени, отбрасываемой стенкой бара, решил, что Смок – это ангел смерти, медленно плывущий в лунном свете к тому месту, где уединился Ринальдо.

– Всем нужно время от времени в сортир, – пробормотал он. – Даже ангелам.

Темнота, казалось, истекала из нутра самого Смока. Словно черный демон, способный поглотить всю Большую дорогу, он приближался к цели.

– Это твоя вина, парень, – проговорил он, нисколько не обеспокоенный присутствием свидетелей. Их он тоже сожжет.

Ибо, как бы медленно ни передвигался Горючка Смок, действовал он быстро. Вытащив из стоящего поблизости штабеля досок одну длинную жердину, он плотно зафиксировал ею дверь туалета, просунув через дверную ручку и скобу, торчащую сбоку.

После чего сунул руки в карманы и указательными пальцами ухватил веревочные петли.

Потянул.

Магия, которой владел только Горючка Смок.

Он почувствовал, как висящие вдоль его бедер веревки натянулись, услышал, как мягко щелкнули клапана на протезах.

И полилась горючка.

Окон в туалете нет, дверь заблокирована – Ринальдо нипочем не выбраться.

А Смок запел:

Дверь таверны отворилась, и наружу вывалился человек, но Смок быстро повернулся к нему лицом, и человек убрался прочь.

Из нагрудного кармана он достал спичечный коробок, и между его грязных пальцев сразу же вспыхнул огонек.

Ковыляя, Горючка Смок подошел к двери туалета и прижался к ней лбом.

– Запашок там не очень, верно, старый козел? Подожди секунду, и ты тоже станешь легендой Большой дороги. Как и Мокси.

Он отпрянул от двери и бросил горящую спичку на лужицу горючки.

Дощатый домик вспыхнул моментально.

Смок не собирался дожидаться, когда он превратится в пепел, но все-таки некоторое время покараулил, зная, что гордость за хорошо сделанную работу стоит большего, чем самое щедрое вознаграждение.