статья была откликом на книгу Джерхарди «Антон Чехов, критическое исследование» (W. G ег- h а г d i. Anton Chekhov, a Critical Study. N.-Y., 1923), о которой Коппард в целом ото­звался положительно. Однако центральное место в статье занимает не оценка книги, а собственные высказывания Коппарда о Чехове. Ниже приводятся наиболее ха­рактерные выдержки из указанной статьи Коппарда, отзыв о Чехове из его ав­тобиографической книги «Это я. О боже» («It's me. О, Lord». L., 1957), а также высказывание о Чехове из его заметки «Приветствуем съезд», присланной в «Ли­тературную газету» в связи с открытием Второго Всесоюзного съезда писателей 16 декабря 1954 г.

Секрет поразительной силы Чехова, как мне кажется, отчасти заключается в том, что он вызывает у читателя такую глубокую любовь к себе, как ни один другой писа­тель; это не восхищение — нет, хотя им можно без конца восхищаться, и не одно только чувство наслаждения искусством, хотя нет сомнения, что его талант это чувство вызы­вает,— но именно любовь, простая человеческая любовь к самому автору как к чело­веку. Ибо каждое его слово дышит не только обогащающим нас чувством наслаждения природой, но и глубоким состраданием к человеку, который своими слабыми руками тщетно пытается удержать счастье...

Он (Чехов) расширяет наш духовный мир. Но расширяет его не в области научных знаний или абстрактных идей. «Художник наблюдает, выбирает, догадывается, компа- нует» — такова простая формула Чехова. Чехов — реалист, но его обыкновенные люди, — а его герои всегда обыкновении,— предстают перед читателем в какой-то значительный момент в своей жизни, когда на короткое мгновение они приобретают всеобщий интерес. В этой способности делать значительными незначительнейшие ме­лочи жизни Чехов не имеет себе равных в литературе; художник и человек были в нем едины (...)

Между ними (Мопассаном и Чеховым} есть много общего как в стилистических приемах, так и в тематике. Оба они обладали исключительной наблюдательностью и всегда умели ловить на лету неприметные мелочи, чтобы потом ввести эти детали в свои рассказы. В их записных книжках огромное количество мгновенно и вместе с тем превосходно схваченных впечатлений и поразительно верно подслушанных разговоров.

Из этих-то запасов ори и брали в основном материал для своих рассказов. Люби­мыми героями обоих писателей были крестьяне и мелкие чиновники. Еще одна черта сходства — оба писателя как будто избегают делать выводы, оба это подчеркивают, и тем не менее в их творчестве ясно звучит сочувствие к людям бедным, к чудакам и не­удачникам: Однако юмор, страстность и величайшее мастерство русского писателя были недоступны Мопассану.

«Anton Chekhov». — «Spectator», 1923, № 4980.

«Художник наблюдает, выбирает, догадывается, компанует»— цитата из письма Чехова к Суворину от 27 октября 1888 г. (XIV, 207).

Четыре великих русских писателя — Чехов, Тургенев, Толстой и Достоевский, прекрасно переведенные Констанс Гарнетт,— покорили меня своим высочайшим мас­терством. В этом великом квартете Чехов всегда занимал для меня первое место.

А. Е. Coppard. It's me. О, Lord. L., 1957, p. 223,

Вот уже сорок лет рассказы и пьесы Чехова оказывают влияние на английский ро­ман и новеллу, глубоко воздействуют на английский театр.

«Литературная газета», 1954, № 149, от 16 декабря.

УИЛЬЯМ ДЖЕРХАРДИ

Уильям (Александр) Джерхарди ('William (Alexander) Gerhardi, p. 1895) вырос в России, где его отец — крупный английский фабрикант — представлял свою фирму. В 1922 г., возвратившись в Англию, Джерхарди опубликовал свой первый роман «Тщетность» («Futility». L., 1922) написанный, по мысли автора, в духе Чехова. В романе имеются ссылки на Чехова.

В 1923 г. Джерхарди] опубликовал книгу о Чехове — «Антон Чехов, критиче­ское исследование» («Anton Chekhov, a Critical Study». N.-Y., 1923), в которой наибо­лее полно было раскрыто то понимание Чехова, которое сложилось у писателей нео­психологистов, в частности в группе «Блумсбери». Считая творчество Чехова новым словом в развитии реализма, Джерхарди связывает новаторский характер этого твор­чества с особенностями мировоззрения писателя. Однако это мировоззрение трактуется автором как релятивизм, который, по мнению Джерхарди, дает возможность Чехову отказаться от старых форм построения романа или новеллы — от фабулы и прямого выражения авторской точки зрения. Объективизм и бесфабульность («ноток сознания») были основными и программными особенностями психологического романа Джойса, Ричардсон, Вульф и других неопсихологистов. Несмотря на неправильную в целом концепцию творчества Чехова, книга Джерхарди содержит ряд интересных конкретных наблюдений над стилем произведений русского писателя. До 1950 г. она оставалась единственной монографией о Чехове в Англии и выдержала несколько изданий.

Ниже приводятся выдержки из 2-й и 3-й глав этой книги Джерхарди.

Чехов не был ни пессимистом, ни оптимистом. Жизнь не кажется ему ни безобраз­ной, ни счастливой, он ощущает ее как нечто неповторимое, неуловимое, прекрасное и в то же время страшное.

W. Gerhard i. Anton Chehov, a Critical Study, p. 22.

Представьте себе, что один и тот же человек вмещает в себе революционера и схимника, и что оба они разом кричат: «Вперед!» — и тогда вы поймете, почему Чехов предпочитал оставаться на месте.

Представьте себе, что в сознании человека постоянно полемизируют два ловких адвоката, полностью нейтрализуя один другого,— и тогда вы поймете, отчего Чехов никогда не спешил вынести приговор себе подобным (...)

Там же, стр. 35—36.

Во всякой неправде Чехов видел скрытую за ней правду. Жизнь приводила его в замешательство, потому, что, подходя к каждому явлению индивидуально, он всегда видел вытекающую из совокупности всех обстоятельств неизбежность любого поступка, и скрытая за неправдой правда возбуждала в нем сострадание. Именно это и делало его великим художником (...)

Чехов писал и святых и грешников одной и той же сочувственной кистью. Инстинк­тивно он ставил себя на место каждого человека, которого изображал. Понимая все побуждающие причины, Чехов за всякой неправдой видит скрытую в ней правду — и неправда перестает быть неправдой. Единственная неправда — это неумение вник- путь, понять (...)

Там же, стр. 58—59.

Затем встает вопрос о реализме. Реализм Чехова есть естественное развитие реа­лизма Гоголя, Тургенева, Достоевского и Толстого, его отличие от старого реализма в том, что Чехов нашел для него новую и более подходящую форму.

Реализм, термин, которым столько злоупотребляли, означает, если он вообще что-нибудь означает, что художник извлекает из жизни характерные черты (ибо жизнь сама по себе расплывчата, бесформенна, хаотична, как море, как изображение не в фокусе) и располагает эти черты таким образом, чтобы, поместив их в фокус худо­жественного восприятия, они представляли собой эту самую жизнь — расплывчатую, бесформенную, хаотичную, как море. Реалист— это тот, кому в рамках художествен­ной формы (без которой