Рассвет не слишком торопился переползти черезтюремную стену и заглянуть в окна Клуба; а когда это, наконец, случилось, он, ксожалению, явился не один, а с проливным дождем. Бури равноденствиясвирепствовали на море, и юго-западный ветер без разбора налетал на все, чтопопадалось по пути, не гнушаясь даже теснотою Маршалси. С ревом врывался он наколокольню церкви св. Георгия, вертел колпаками печных труб на окрестныхкрышах, с маху кидался вниз, гоня на тюрьму дым со всей округи и нырял вдымоходы, грозя задушить тех немногих пансионеров, которые уже встали иразводили огонь у себя в комнате.

Артур Кленнэм не склонен был долго нежиться впостели, даже если бы эта постель находилась в более покойном месте, где ему непришлось бы слушать, как выгребают вчерашнюю золу, раскладывают огонь подклубным котлом, наполняют водой эту спартанскую чашу пансионеров, подметают ипосыпают опилками пол — словом, готовятся к наступающему дню. Почти не отдохнувза ночь, он все же от души порадовался, что эта ночь миновала, и едва рассвелонастолько, что можно было различить окружающие предметы, поспешил одеться ивыйти, и еще добрых два часа мерил шагами двор в ожидании, когда откроютсяворота.

Расстояние между тюремными стенами было такневелико, а тучи неслись над ними с такой неистовой быстротой, что, глядя наэтот узкий просвет бурного неба, Артур испытывал нечто похожее на приступморской болезни. Ветер гнал наискось потоки дождя, заливая до черноты стенудома, где Артур провел вчерашний вечер; но с подветренной стороны оставаласьмаленькая полоска сухой земли; по ней и расхаживал Артур взад и вперед, средиобрывков бумаги и всякого сметья, пучков соломы, лужиц, натекших от колодца, ивчерашних кухонных отбросов. Жизнь представала здесь в самом своем неприглядномвиде.

Появление той, ради кого он стремился сюда,могло бы скрасить эту неприглядность; но знакомой маленькой фигурки нигде небыло видно. Быть может, она проскользнула из двери в дверь у него за спиной,когда он шагал в противоположную сторону. Для ее брата час был слишком ранний;не требовалось долгого знакомства с ним, чтобы заключить, что он едва ли спешитпо утрам покинуть свое ложе, каким бы жалким это ложе ни было; и потому,расхаживая вдоль стены, Артур Кленнэм думал о начатых им расследованиях не стольков настоящем, сколько в будущем времени.

Наконец дверь караульни повернулась на петляхи тюремный сторож, расчесывая гребенкой спутавшиеся за ночь волосы, выразилготовность выпустить на волю случайного узника. С радостным чувствомосвобождения Артур прошел через караульню и очутился в том самом наружномдворике, где накануне состоялось его знакомство с Дорритом-братом.

Навстречу уже тянулась вереница потрепанныхличностей, в которых нетрудно было угадать поставщиков, посредников и посыльныхтюремного населения. Некоторые успели вымокнуть под дождем, дожидаясь, когдаоткроются ворота; другие, сумев точнее рассчитать время, только сейчасподходили с покупками — хлебом, молоком, разным бакалейным товаром в отсыревшихсерых бумажных кульках, маслом, яйцами и тому подобное. Диковинное зрелищеявляли собой эти бедняки на побегушках у бедноты, неимущие прислужники неимущиххозяев. Таких поношенных сюртуков и панталон, таких старомодных, допотопных,потрепанных платьев и шалей, таких продавленных шляп и шляпок, таких башмаков,зонтиков и тростей не встретишь и в ветошном ряду. Одетые в обноски с чужогоплеча, все эти люди были словно составлены и сшиты из лоскутков чужихсуществований и ничего своего нельзя было усмотреть в их обличье. Ходили идвигались они по-особому, как существа некоей особой породы. У них всегда былтакой вид, словно они торопятся прошмыгнуть незамеченными за угол, гденаходится закладная лавка. Если случалось кому-нибудь из них кашлянуть, то этобыл кашель человека, привыкшего дрогнуть на ветру или переминаться передзахлопнутой дверью, дожидаясь ответа на прошение, написанное водянистымичернилами и способное вызвать в получателе лишь чувство недоумения и досады.Если они смотрели на незнакомого человека, то смотрели голодным, испытующим взглядом,точно прикидывая, нельзя ли вытянуть у него денег, и достаточно ли онсердоболен, чтобы расщедриться на сколько-нибудь приличную сумму. Закоренелоенищенство втягивало им голову в плечи, сгибало их трясущиеся колени,застегивало, закалывало, подвязывало, подштопывало их одежду, обтрепывало краяпетель, лезло наружу грязными обрывками тесемок, винным перегаром дышало изорта.

Заметив Артура Кленнэма, в нерешительностимедлившего у ворот, один из этих людей подошел к нему и предложил свои услуги; итут только у Артура явилась мысль, не поговорить ли еще раз с Крошкой Доррит доухода. Вероятно, ее смятение уже улеглось и она будет чувствовать себясвободнее. Он взглянул на неопределенную личность, стоявшую перед ним с двумякопчеными селедками в руке и с хлебцем и сапожной щеткой под мышкой, и спросил,нет ли поблизости места, где можно выпить чашку кофе. Личность радостнозакивала в ответ и повела Артура в кофейню, находившуюся в двух шагах оттюрьмы.

— Не знаете ли вы мисс Доррит? — спросил новыйклиент.

Личность знала двух мисс Доррит: одна родиласьв тюрьме… Вот, вот, эта самая. Ах, эта самая? Ну, как же, личность знает еемного лет. А есть еще другая мисс Доррит, так та живет у своего дяди в том жедоме, что и личность.

Последнее сведение заставило клиента изменитьсложившийся у него было план — дождаться в кофейне, пока личность не даст емузнать, что Крошка Доррит вышла из ворот. Вместо того он поручил личностипередать ей конфиденциально, что вчерашний гость ее отца хотел бы сказать ейнесколько слов на квартире у ее дяди; расспросил, как найти упомянутую квартиру(оказалось, что это совсем близко); снарядил своего посланного в путь, дав емуполкроны, а затем, наспех проглотив чашку кофе, отправился по указанному адресу.

В доме, где квартировал кларнетист, жильцовбыло очень много — судя по тому, что дверной косяк был утыкан ручками звонков,как церковный орган клапанами. Пока Артур мешкал перед дверью, стараясьотгадать, который же тут клапан кларнета, из одного окна вылетел волан[22] иупал ему на шляпу. Он поднял голову и увидел в первом этаже окно, до половинызакрытое ставнем, на котором было выведено краской: «АКАДЕМИЯ КРИППЛЗА», и чутьпониже: «ВЕЧЕРНИЕ КЛАССЫ», а из-за ставня выглядывала бледная рожица мальчугана,державшего в одной руке кусок хлеба с маслом, а в другой — ракетку для игры вволан. Артур вернул волан владельцу, что нетрудно было сделать, так как окнонаходилось на уровне человеческого роста, и заодно попросил ответа наинтересовавший его вопрос.