– То есть ревность со стороны любовника Светланы у насне проходит? – уточнил Юра.

– Пока нет.

– А со стороны женщин Параскевича?

– Тут есть о чем поговорить. Некая Людмила Исиченко,особа экзальтированная и, похоже, с быстро отъезжающей в дальние края крышей,утверждает, что Леонид Параскевич был предназначен ей свыше и долженпринадлежать ей безраздельно. Пыталась воздействовать на Светлану, даже ножомна нее замахивалась, в результате чего Светлана получила нервный срыв и двамесяца довольно тяжелого лечения в клинике. Это все было, я узнавала.Параскевич пришел домой, обнаружил жену на полу в глубоком обмороке, вызвал«Скорую», врачи привели ее в сознание и увезли в клинику нервных болезней.Ольшанский изъял в архиве клиники карту Светланы, все подтверждается. Исиченкопреследовала Леонида, прохода ему не давала, и он сказал ей, что они смогутбыть вместе только через год. Иными словами, должен пройти ровно год, в течениекоторого они не должны ни разговаривать по телефону, ни встречаться, только такони, дескать, смогут искупить свой грех.

– Какой грех-то? – не понял Коротков. – Ончто, грешил с ней, изменял Светлане?

– Ну откуда же мне знать. Исиченко говорит, что нет, даи Светлана склонна думать, что этого не было, но точно знать мы не можем. Подгрехом в данном случае подразумевалось их поведение, приведшее к тяжелой болезниСветланы. Исиченко приняла аргументы романиста и целый год сидела тихонечко,ждала заветного часа, когда сольется в экстазе со своим любимым. Ну вот,Юрочка, год и прошел.

– Чего – вот? А дальше?

– А ты догадайся, – усмехнулась Настя.

Коротков минутку помолчал, потом поднял на Настю растерянныйвзгляд.

– Не может быть, – сказал он почти шепотом. –Ты меня разыгрываешь.

– Ни в одном глазу, – заверила она Юру. – И,судя по полубредовым высказываниям Исиченко, она имеет к убийству Параскевичасамое непосредственное отношение. За ней, конечно, постоянно наблюдают, но онаникуда скрываться не собирается и ничего подозрительного не делает. Костя весьв раздумьях.

– А чего думать? Он ее допрашивал?

– В том-то и дело, что нет. Что толку ее допрашивать,если она больная? Ее показания юридической силы не имеют. А вот информацию,которую можно использовать в оперативных целях, из нее вполне допустимовытягивать. И то еще вопрос, не найдется ли идейный борец за права человека,который сочтет, что неэтично и безнравственно пользоваться информацией,выболтанной психически нездоровым человеком. Ох, Юрка, до чего я не люблю,когда психи попадаются. С ними – как на пороховой бочке: или они самичто-нибудь выкинут, или потом адвокаты тебя с какашками съедают. Но наша Исиченко,похоже, знает, кто убил Параскевича. Или думает, что знает.

– Ася, а может, она не очень сумасшедшая? – снадеждой спросил Коротков. – Может быть, с ней все-таки можно как-тодоговориться?

– Юрочка, милый, ну что ты говоришь! Ей Параскевичпосле смерти является. О каком психическом здоровье тут можно рассуждать?

– Да, верно, – покачал он головой. – Еслиявляется, тогда, конечно, кранты. На ее слова полагаться никак нельзя.

– Зато, Юрасик, у нашей Исиченко есть совершеннозамечательные родственники, а еще у нее есть коллекция антиквариата и живописи.Она у нас богатая наследница, к тому же сама бездетная. Чуешь?

– Чую! – обрадованно вскочил Коротков. –Даришь?

– А то. Беги скорей, садись за стол и работай, чтобы вполовине первого у нас было что предъявить Колобку.

До половины первого оставалось еще пятьдесят минут. Настянадеялась, что этого времени хватит на подготовку отчета, за который им непридется краснеть перед начальником.

* * *

Наталья Досюкова на выборы не ходила. Ей это даже в головуне пришло. Она была абсолютно равнодушна к политике, и единственное, что ееинтересовало, это чтобы к власти снова не вернулись коммунисты, которые у всехвсе отнимут и опять устроят уравниловку. Ей совсем не хотелось, чтобы у нееотнимали то, что досталось ей с таким трудом. Да что там с трудом – с грехом. Согромным, которому нет прощения.

В воскресенье она спала долго и сладко, не нужно было никудабежать, никому звонить. Проснувшись, побродила по огромной квартире, в которойпрожила пять лет – четыре года с Евгением и год одна после того, как егоарестовали, – и в которой знала каждую вещь, каждую складку на шторах,каждую щербинку на полу. Она до сих пор не могла привыкнуть к мысли, что теперьона – хозяйка этой квартиры, а также трехэтажного дома в ближнем Подмосковье.За год, прошедший после ареста Жени, она ни разу не привела сюда мужчину,просто не до того было. Теперь можно начинать думать о том, как жить дальше.

Наталья плотно позавтракала, с удовольствием съела гавайскуюовощную смесь с шампиньонами и банановый йогурт, выпила кофе и уже собраласьбыло одеваться, чтобы ехать на встречу с Виктором Федоровичем, когда зазвонилтелефон.

– Натулик? – услышала она игривый мужской голос иневольно поморщилась. – Как дела? Чем занимаешься?

– Ничем особенным, – сдержанно ответилаона. – А у тебя как дела?

– Более или менее. Ты меня совсем забыла, детка?Нехорошо.

– Нет, я тебя помню, Вадим. Особенно хорошо помню, какты не дал мне денег, когда мне нужен был хороший адвокат для Жени.

– Да брось ты! – засмеялся Вадим. – Я же несумасшедший, чтобы собственными руками разрушать свое счастье. Женька всегдабыл моим соперником, а я, если ты помнишь, все четыре года пытался увести тебя.И вот наконец такой шанс – Женьку арестовывают за убийство! Ты свободна! Зачемже я буду помогать тебе с адвокатом для него? Чем больше срок он получит, темдля меня лучше.

– Ты подонок! – вырвалось у Натальи.

– Ну-ну, не горячись, ты же понимаешь, что я шучу.Натулик, у меня в тот момент не было денег, это правда. Я же нищий по сравнениюс Женькой, для меня даже сто тысяч деревянных – и то сумма, а ты просила десятьтысяч долларов. Но то, что я тебя люблю по-прежнему, это не шутка. Давайвстретимся, а?

– Ты в своем уме, Вадик? – сказала она уже намногомягче. – Ты же знаешь, мы с Женей поженились.

– Ну и что? Эка невидаль, поженились. Я и сам женат.Речь же не об этом.

– А о чем?

– О том, как хорошо нам с тобой было. Ты вспомни,Натулик, вспомни. И для того, чтобы нам с тобой снова стало хорошо, брачноесвидетельство вовсе не нужно. Так я приеду?

Наталья на минуту представила себе, что произойдет, еслиВадим приедет. Ей действительно было безумно хорошо с ним, это правда. Он былпревосходным любовником, как раз в ее вкусе, да и мужик он красивый, глазрадуется, глядя на него. Все четыре года, что она прожила с Женей, она тайкомбегала трахаться с Вадимом, потому что была здоровой молодой женщиной с хорошимсексуальным аппетитом, а слабый и скучный в постели, к тому же некрасивыйЕвгений Досюков не мог дать ей того, чего ей хотелось и без чего она не могла(или не хотела?) обходиться. Если не считать журналиста Джеральда, то послеареста Досюкова она ни разу ничего себе не позволила. А организм требовал… Исейчас, слушая раздававшийся в телефонной трубке голос любовника, Натальяпонимала, что требования эти стали весьма и весьма настойчивыми. Удовлетворениесексуального голода в компании Вадима было беспроблемным и надежным вариантом,не нужно думать о том, подойдет ли ей партнер, заранее было известно, чтоподойдет. Не нужно говорить слова, потому что между ними давно все ясно. Можновообще ни о чем не беспокоиться.