"Кара… я теперь и не знаю даже, чего я больше желаю: вернуться домой или остаться с ней здесь. Есть ли вероятность взять её с собой, если я найду возможность? Да и согласится ли она? Если мне удастся отыскать способ до начала активной фазы войны, это ведь будет выглядеть как бегство. И я не могу вот так бросить этих людей, ведь они верят в меня и надеются на мою помощь. Да и в том, что сейчас происходит, есть доля моей вины, но хотя в чём конкретно я виноват? В том, что попёрся делать эти злосчастные фотографии? Или в том, что не признался изначально, кто я? Да любой на моём месте поступил бы так же, кому не дорога его жизнь?" — Артёма терзали сомнения, неуверенность в том, чего он хочет на самом деле, и страх, что вскоре южане просто положат конец спокойной жизни этих людей. А он всё-таки сейчас является частью этого народа.

"Нет, конечно, есть вариант воспользоваться порталом и спасти жизни многих, но куда мы отправимся? Где найти дом для такого количества людей, да и захотят ли они? На вчерашнем совете я уже убедился, насколько они яро отстаивают свои земли и дома. В качестве крайней меры это будет хорошим планом спасения женщин и детей. Но что их ждёт на другом конце? Надо будет заняться этим вопросом в ближайшее время", — рассуждения Артёма прервал Саул, вошедший в комнату.

— Доброе утро! Зашёл узнать насчёт моей просьбы, есть ли у тебя какие-то идеи?

— Доброе, конечно есть, но мне необходимо дождаться, пока моя нога позволит мне полностью убедиться в возможности их реализации. Как только мне будет что вам сказать, я обязательно это сделаю.

— Конечно, такие серьёзные вещи не терпят спешки, у нас пока есть время.

— Уверяю вас, у меня имеется способ помочь, но сначала нужно всё детально обдумать, — ответил Артём.

— А твой народ, когда они собираются почтить нас своим возвращением? Я понимаю, что не вправе требовать от тебя ответов на такие вопросы, но всё же прошу простить мне мою грубость, — Саул слегка склонил голову, выказывая своё уважение.

— К сожалению, я не могу дать вам ответ. Скажу лишь то, что это может занять очень большое количество времени.

— Жаль, очень жаль. Уверен, если бы они знали о том, что происходит, наверняка бы положили этому конец. До первой большой войны наши предки вообще не ведали, что такое конфликты. Все подчинялись единому укладу и следовали законам древних, — с сожалением поведал Саул.

— Поверьте мне, даже самые справедливые и суровые законы не защищают мой народ от войн и конфликтов. Ярким примером этому является упомянутая вами первая война между древними, — возразил Артём.

— Ты мудр не по годам, я изучаю нашу историю всю свою жизнь. Но почему-то об этом никогда не задумывался. Всегда полезно услышать иное мнение или посмотреть на вещи чужими глазами, — Саул польстил Артёму, но был действительно удивлён тому, что сам об этом не подумал раньше.

— Могу сказать вам сейчас только одну вещь, — гость с сожалением посмотрел на старейшину и продолжил: — Если наша армия не выстоит в предстоящей битве, то я смогу обеспечить спасение наших женщин и детей. Как только я наберусь сил, то постараюсь отыскать подходящее место, где им не будет грозить опасность. Но я надеюсь, что нам не понадобится прибегать к этому.

— Я уверен, что у нашего войска поднимется боевой дух, если они будут знать, что их родные в безопасности. В твоих силах сохранить столько невинных жизней, это будет величайший дар для наших народов! Нам просто нечем отблагодарить тебя за это…

— Я не прошу ничего взамен, — Артём прервал Саула, — хотя… возможно, у меня будет одна небольшая просьба в дальнейшем, но я пока не уверен в этом.

— Мы сделаем для тебя всё, что бы ты ни попросил! — заверительным тоном пообещал Саул.

— Благодарю вас, — ответил Артём и вновь погрузился в свои раздумья, когда старец оставил его.

Тем временем участники общего совета вернулись в свои земли с тревожными вестями о грядущей войне. В её скором начале никто не сомневался, особенно после того как услышали всю историю посольства на юге от Яра. Его дипломатическая жилка также подсказывала, что Ганон неспроста устроил заговор и у него далеко идущие планы.

Повсеместно началась мобилизация и вооружение всех, кто может идти в бой. Кузнецы и их подмастерья без устали приводили в порядок имевшиеся доспехи и оружие. Клепали и шили новые. Создать большое количество сабель времени уже не было, но вооружить луками и копьями ещё имелась возможность. Посильное участие в этом принимали даже мальчишки, которые искали заготовки для древка очередного копья или тысяч стрел, которые были нужны как воздух. Женщины помогали шить доспехи.

Молодые воины, не успевшие поднатореть в военном мастерстве и ближнем бою, тренировали меткость в стрельбе из лука. Более опытные и сильные мужчины отрабатывали сплочённое взаимодействие в общем строю. Формировались десятки, сотни и тысячи, каждый должен знать в лицо своего товарища, чтобы в горячке боя не спутать своих и чужих. Да и отработать общие строевые команды и привыкнуть к новоиспечённым командирам было просто необходимо. От всех этих деталей зависело выживание на поле боя. Времени оставалось мало, для того чтобы полностью мобилизовать такое большое количество войск и привести их в боевую готовность.

Южные земли пустели, на север тянулись длинные вереницы беженцев. Пастухи гнали скот, лошади тащили повозки с пожитками, над дорогами и тропами поднимались клубы пыли, видимые за много километров вокруг. Люди оставляли дома, в которых прожило не одно поколение. Множество селений и городов казались мёртвыми. Только вчера в некоторых кипела жизнь, играли дети, на верёвках сушилось бельё, а старики что-то живо обсуждали, собравшись в кучку. Теперь же от каждого дома веяло пустотой и печалью. Трудно передать ощущения этих людей, которые в одночасье лишились всего и шли в неизвестность. Матери пытались провести с мужьями и сыновьями каждую свободную минутку, понимая, что многим из них не суждено будет вернуться к своим семьям.

Нынешнее поколение, ещё не знавшее такого горя, до конца не осознавало, что ждёт их народы. Многие помнили рассказы дедов о последней войне. Но они ни в коей мере не передавали всего истинного ужаса тех событий. Страшный голод сопровождал людей впоследствии, не говоря уже о жертвах до него.

А что же народы юга? Когда спала первичная эйфория от выступления Ганона, люди начали осознавать, что их ждёт. И далеко не каждый горел желанием отправляться в армию, понимая, чем это может грозить. Непрекращающаяся агитация среди населения обещала лёгкую и быструю победу над врагом, большую добычу, славу и почёт всем участникам будущего похода на север. Без сомнения, на многих это оказывало положительный эффект, и они охотно записывались в ряды новобранцев. Действующие военные испытывали большой моральный подъём, так как в одночасье потребовалось огромное количество новых младших командиров, десятников и сотников. Практически все, кто давно мечтал о повышении, добились своего и заражали энтузиазмом новичков.

Боевой дух армии был как никогда высок, и это лишь добавляло ещё одно очко в зачёт новому лидеру Союза Народов Юга. Даже самые ярые скептики отмечали, что нация словно ожила и задышала по-новому. Власть имущие уже предвкушали получение завоёванных земель в свои наделы. Рыбка помельче ожидала множество трофеев. А самые отъявленные отморозки, которых тоже хватало среди воинов, грели свои извращённые умы мыслями другого характера.