больше после озвученных им идей. Любая качка вызовет у неё отторжение, Анжела не из тех, кто радуется переменам. Для неё нет ничего лучше безветрия.

Потому что так проще тебя контролировать. Да, Джордж?

Нила тащила на себе футляр, прижимая к платью коробку с утварью. Хрупкие плечи девушки могли ввести в заблуждение относительно её внутренней силы. Однако она у неё была. Непреодолимо притягательная энергия, обращённая на созидание и заботу.

– Как я мог забыть о гитаре.

Он забрал у неё вещи. Вскоре скарб разместился на заднем сиденье, и «Пежо» навсегда покинул территорию склада.

– Чем ты теперь займёшься?

– Плотно поем и постараюсь забыть тяжёлое утро, – честно ответил он.

– Да нет, я про работу. – Нила проворно управлялась с механической коробкой передач. Голые коленки вздымались, когда она отпускала педали. Антон так и не удосужился получить водительское удостоверение. В его семье обязанности шофёра исполняла Анжела.

– Займусь тем, на что двадцать лет не хватало смелости. – Он кивнул на заднее сиденье. – Музыкой. Начну с частных уроков. Параллельно изучу объявления в интернете. Быть может, не самая паршивая группа нуждается в соло-гитаристе. С ритм-гитарой я тоже в ладах. Ещё пройдусь по пабам, где есть сцена. Если не умру от скованности, то смогу заработать за вечер на хороший кусок жареного мяса. А ты?

– Я? – Нила загадочно улыбнулась. – Я буду твоим импресарио.

Он решил ответить ей в такой же шутливой манере:

– Ты будешь самым бедным импресарио во вселенной. Пятьсот раз подумай, перед тем как подписать со мной контракт.

– Ничего, однажды я два месяца питалась одними спагетти с сыром. – Она заметила его недоумённый взгляд и неопределённо пожала плечами. – Долгая история. Ты любишь спагетти с сыром?

– Звучит заманчиво. Осталось понять, как избавиться от лишнего веса.

– Ты меня смутил!

– Ты подумала… о мой бог, теперь я сам смутился. Я не имел в виду ничего низменного.

– Так ты про секс?! – воскликнула она. – А я, дура, сразу на свой лишний вес подумала.

– Я говорил про свой вес, Нила! С твоим телом всё в порядке. Ты очень… видная девушка. – Он отвернулся к окну. – И ничего ты не дура.

– Только с парнями что-то не везёт, – с грустью произнесла она.

– Ты ведь шутила про импресарио?

– Со спагетти неплохо сочетается тёртый чеддер.

– Нет, ты не шутила. – Он присвистнул. Золотое кольцо внезапно сжалось вокруг безымянного пальца. То ли палец распух, то ли кольцо уменьшилось.

На светофоре она достала со дна коробки флешку.

– Что это?

– Список поставщиков и покупателей «Фуд-Трейда». И много что ещё. Скопировала на всякий случай. Вдруг пригодится.

– Что мне с ней делать? – Он вертел в руках зелёный пластик, гадая, какое наказание предусмотрено за похищение информации, составляющей коммерческую тайну.

– Выбросить, оставить на память, продать конкурентам Германа. Что угодно.

– Спасибо за сувенир, – наконец сказал он, пряча флешку в маленький кармашек на джинсах, необходимый то ли для зажигалок, то ли для презервативов, то ли для любой ерунды, которая в него поместится. – Мне, к несчастью, нечего тебе подарить.

Когда Нила ответила, в замкнутом пространстве салона стало нестерпимо жарко.

– Подари мне свою кружку.

3

Около полуночи Антон сидел на кровати, отрешённо массируя Анжеле ступни. Зарывшись в телефон, она время от времени дёргала ногами. Яркое свечение экрана отбрасывало на располневшее лицо гротескные тени. Она не всегда была такой. Когда-то он мог отнести её в спальню из любого угла квартиры. Сейчас за такой фокус придётся заплатить растяжением мышц, а то и грыжей. Страстная любовь к пицце и роллам, сдобренными газированными напитками повлияла на обмен веществ самым ужасным образом. Плюс двадцать три килограмма за неполные четыре года. Объём талии рос быстрее, чем она меняла гардероб, потому вся одежда сидела на ней в обтяжку.

Редкий интим превратился в подъём по отвесной скале. Всегда в одной позе на боку, механически, без поцелуев и объятий. Потом она принимала душ и отворачивалась от него. Каждую ночь он видел перед собой широкую спину и больше ничего. Её перестали интересовать его потребности, успехи и неудачи. Вся её неглубокая жизнь уместилась в чёрной коробочке с логотипом надкусанного яблока. Виртуальной реальности она уделяла больше внимания, чем законному мужу. Он сам гладил свои рубашки, допуская, что благоверная давно забыла, как пользоваться утюгом.

По телевизору шло безликое юмористическое шоу, в котором участники соревновались друг с другом в примитивизме. Он думал о Неониле, оставившей себе Битловскую кружку с чайными разводами и помахавшей ему при расставании из окна автомобиля. А также о возможностях зелёной флешки, совсем не случайно попавшей ему в руки. По крайней мере, он так считал. Разрозненные детали рискованной авантюры выстраивались в голове в башню исполинских размеров. Один неправильно вставленный кирпичик мог привести к катастрофе. И всё-таки стоило дерзнуть. Ему до смерти надоело ходить с нейлоновыми яйцами, терпеть издевательства, сглаживая не им высеченные углы. Люди предавали его, потому что он позволял им это, принимая свою слабость за доброту. Никто не сможет вместо него прервать череду поражений. Он не должен спрашивать ни у кого разрешения, чтобы быть счастливым. Мужчина или берёт что ему нужно, имея внутреннее право, или уходит в закат.

Увы, в области закатов с ним никто не мог сравниться.

Анжела кинула в него тюбик крема с мочевиной. Он потёр плечо. Затем выдавил на ладонь кляксу крема.

– Папа написал мне, что между вами произошло. Тебе следует перед ним извиниться.

– Он сказал тебе, как запер меня в холодильнике?

– Да.

– И что ты об этом думаешь?

– У отца специфичное чувство юмора. Относись к этому как к невинной шутке.

– У нас с ним разное представление о шутках. – Антон втирал крем в кожу её ног, осмысливая просьбу об извинениях. Она пришла домой час назад, когда за окном заступала на дежурство ночь. К его увольнению она отнеслась более чем спокойно. Больше он ни о чём ей не рассказывал. Где жена ходила целый день, он спрашивать не стал. Отчего-то причины её отсутствия его совсем не тревожили. Привычный звон любви угас. Внутри него больше не трепетали струны. Они оборвались, возникшая пустота заполнилось тишиной. Он новому чувству не противился. – Это всё, что он тебе сообщил?

– Хочешь поговорить о болезни отца?

Сдержанный тон Анжелы навёл Антона на единственно правильный вывод:

– Ты давно знала о раке, – заключил он.

– У нас нет друг от друга секретов.

– Почему ты относишься к этому так спокойно? Твоему отцу осталось жить несколько месяцев.

– Мои слёзы не помогут ему излечиться. – Она возилась с пилкой для ногтей, не отрываясь от телефона.