с тестем письменное соглашение. Или вообще не ввязываться в историю с маргарином, начав выступать в музыкальных барах. Сначала за еду, потом за деньги. За два года кривая судьбы непременно обозначила бы свою благосклонность. Ну или отворила врата в ад. Через пару месяцев Герман закроет контору, а его выпнет под зад. Перспективы, надо прямо сказать, безрадостные.

– Могу я вернуться к работе?

– Не думаю, что она тебя ещё волнует. – Герман поднялся, размял затёкшую спину. – Давай прогуляемся. Хочу кое-что тебе показать.

Антон спускался вслед за стариком по изъеденной ржавчиной лестнице. Один неловкий шаг мог прикончить его раньше, чем рак, избавив от наполненных приступами боли ночей. Анжела получит наследство, которого им хватит на много десятилетий. Он сможет купить себе любую гитару, какую захочет. Целую коллекцию гитар. Они переедут в домик на побережье, где он будет музицировать на фоне морского заката. Пастораль на костях.

Ему стало стыдно за короткую вспышку слабости. Руки ухватились за поручень. Он не смог бы столкнуть старика с лестницы, а потом спокойно проедать его деньги с его же дочерью. Откуда вообще в нём взялись столь кровожадные наклонности? Надо бы поменьше смотреть гангстерских фильмов. Убийца из него всё равно никудышный. Первый допрос, и дело раскрыто. Его стезя – музыка. Разрушив сделку, Герман снял с него обязательства. Отложенных денег хватит на несколько месяцев. За это время можно найти учеников или даже начать концертную деятельность. Если всё, что сейчас происходило, нельзя назвать знаком, то тогда непонятно, как эти самые знаки различать в принципе.

Эй, Джорджи, что скажет Анжела о твоём решении податься в творчество?

«Почему бы тебе не устроиться на нормальную работу, дорогой?» – вот что она скажет. И выразит недовольство через ограничение интимной близости.

– Какие-то проблемы, сынок? – Герман сверлил в нём дырку за дыркой, не спуская залитых бренди глаз.

– Спиртное ударило в голову.

– Так и будешь стоять там?

Он вдруг поймал себя на мысли, что мнение Анжелы не изменит его намерений.

– Мне уже лучше.

– Тогда какого чёрта ты торчишь там? Спускайся, чёрт тебя подери!

– Слишком много чертей, мне кажется.

– Если в постели ты такой же заторможенный, понятно, почему у меня до сих пор нет внуков.

Обидная оплеуха отозвалась в ушах противным звоном. Он сжал зубы.

– Их нет потому, что ваша дочь предпочитает социальные сети топоту детских ножек.

– Это в тридцать-то, мать его, пять лет?! Не буду спрашивать, кто в вашем доме хозяин. Оно и так понятно.

Антон опустил плечи. Так и есть, не все женщины созданы для семьи. Менять подгузники, не спать по ночам и отдавать, отдавать, отдавать. Он не мог представить, что Анжела способна на такую жертву.

Тогда зачем ты с ней, Джордж?

– Какое решение вы приняли, Герман? Я не могу день за днём ждать увольнения. Мне нужна определённость.

– Скоро ты всё узнаешь. – Большой сгусток слюны отправился с пандуса на землю. Был ли это жест пренебрежения по отношению к Антону, или старик просто избавлялся от клокочущей в нём желчи, не имело значения. – За этим я тебя и позвал. Ступай за мной.

В угрюмой тишине склада двое мужчин сгружали остатки мешков с кокосовой стружкой с одного поддона на другой, освобождая место для свежего товара. «Фуд-Трейд» снабжал кондитерские производства города продуктами для производства хлебобулочных изделий: от начинок и посыпок, до муки и масла. На заре работы в компании Антон предлагал Герману открыть сеть пекарен, пользуясь преимуществом в виде дешёвых ингредиентов, но старый лис не захотел вкладывать деньги в новое для себя направление. Он круглосуточно держал расправленные крылья над созданной им мини-империей, и новый бизнес был ему безразличен.

Главным продуктом компании по праву считался незаменимый при изготовлении теста маргарин. Каким-то чудом Герман смог заполучить право региональной дистрибуции крупнейшего в стране маргаринового завода. Картонные коробки с завёрнутыми в вощёную бумагу брусками высились до потолка шестидесятиметровой холодильной камеры. Спрос на переработанное пальмовое масло разной степени жирности с годами только увеличивался.

– Парни, подышите-ка снаружи, – приказал Герман грузчикам. – Нам с Антоном надо пощебетать с глазу на глаз. И никого сюда не впускайте. Пусть подметают пандус или займутся другим полезным делом.

Изо рта Антона вырывались клубочки пара. Он потёр руки в молчаливом недоумении. Зачем бы старик его сюда ни привёл, он хотел скорее разделаться с этим.

– Я надену куртку.

– Не трать время. – Герман открыл гигантскую дверь холодильника. – Мы ненадолго. Ты не успеешь замёрзнуть.

– Я уже замёрз.

– Холод полезен для мужчины. Ты ведь мужчина?

– Не пытайтесь меня унизить, Герман. Я всё ещё муж вашей дочери.

– Да, разбираться в людях я её не научил.

Антон представил, как разбивает заносчивому тестю нос.

– Что вы хотели мне показать?

Железная дверь отъехала в сторону, обнажая облицованное фольгой нутро камеры. Тесть жестом пригласил его пройти внутрь.

– Вы серьёзно?

– Чем быстрее ты зайдёшь, тем быстрее мы с этим покончим.

Антон зашёл в камеру, обхватив предплечья. Для трёх градусов Цельсия он был одет преступно легко. Повседневные джинсы, футболка-поло с коротким рукавом и прогулочные кроссовки от собачьего холода не спасали. Металлический ремешок часов покусывал кожу на запястье.

Тонны паллет с маргарином ждали, когда торговые представители продадут их мелким и средним лавочникам. Из свисающего сверху шланга в ведро капал конденсат. Он развернулся и посмотрел на тестя.

– Объясните, что происходит. Вы же не маргарин мне хотели показать. Он мне и так снится каждую ночь.

– Ты очень меня разочаровал, сынок. – Рука Германа легла на плечо Антона, сдавив его намеренно сильно. – Я пустил тебя в свою семью, доверил дочь, обеспечил работой, когда ты нуждался в ней. Я относился к тебе как к сыну, которого моя покойная жена выскребла из своего чрева, потому что не хотела рожать от меня. И вот как ты отплатил мне за доброту.

Антон стряхнул с себя тяжёлую ладонь, отступил назад, натолкнувшись на безжизненную твёрдость стены.

– Неужели ты и впрямь рассчитывал занять моё место, зятёк? С твоими-то нейлоновыми яйцами. Да ты угробишь за месяц всё, что я создавал половину жизни. Исполнитель ты сносный, спору нет. Только для ведения бизнеса нужны стальные яйца, понимаешь? Это как минимум. Но вернёмся к разочарованию.

– По-моему, вы перешли черту.

Сжатый кулак угодил в солнечное сплетение. Антон схватился за грудь, медленно съезжая на пол. Герман потряс рукой, которой нанёс удар.

– Узнаю, что заикаешься о деньгах, подвешу сам знаешь за какое место. С дочерью я всё улажу, а ты и думать не смей о наследстве. Скажи Анжеле спасибо, что она не прогоняет