даже лучше, чем я, – сказал Вихтих. Признание собственной слабости всегда привлекает толпу на твою сторону. Ему нужно было разыграть все как по нотам. К счастью, Курц ничего не знал о манипуляциях. Дурак стал величайшим фехтовальщиком в мире только благодаря своему умению обращаться с мечом. Бедняга.

Курц преследовал его, танцуя с мечами – по той же схеме, что и вся дворцовая гвардия Ферцвайфлунга. Хотя, надо было честно признать, двигался он быстрее и более плавно, чем Вихтиху когда-либо доводилось видеть.

– Интересно, – сказал Вихтих.

– О? – спросил Курц, заставляя Вихтиха попятиться под шквалом атак.

– Ты учился в дворцовой гвардии Ферцвайфлунга.

– Лучшей в мире, – ответил Курц, с безупречной грацией вытанцовывая свой смертоносный танец.

– Именно. Но тут две проблемы.

– А?

И вот он наступил, тот момент, когда Курц сделал отвлекающий выпад левым мечом, явно чрезмерно им замахнувшись, в то время как второе лезвие должно было молниеносно воткнуться Вихтиху в живот. Труднее всего было притворяться, что он не знает, куда именно придет каждый удар. Только скорость и мастерство Курца сделали этот маневр вообще возможным. Вихтих проигнорировал ложный выпад и отбил клинок, который должен был вонзиться ему в живот. Одним движением своего запястья он выбил меч из руки противника. Клинок лязгнул о мостовую. Вихтих поднырнул, широко размахнулся и вонзил оба своих меча в корпус Курца. Выпустив рукояти из рук, Вихтих отступил назад, чтобы полюбоваться на свою работу.

Пронзенный двумя мечами Курц застыл на месте.

– Ты никогда не выходил за рамки традиционных схем, – сказал Вихтих.

Стиснув зубы, Курц шагнул к Вихтиху, подняв оставшийся меч. Вихтих стоял на месте, молясь про себя, чтобы противник упал. Он приподнял бровь в притворном любопытстве, как будто приближающийся боец был какой-то мелочью, не стоящей серьезного внимания.

– И ты полагаешься на свои навыки, – сказал Вихтих, с отвращением выплюнув последнее слово. Он хмыкнул, покачал головой. – Меня поддерживает вера народа. Меня поддерживает вера в себя. Меня поддерживает тот самый бог, которому ты поклоняешься. Что значат навыки против всего этого? Дурак.

Курц кашлянул кровью. В груди у него все заклокотало, и он рухнул к ногам Вихтиха. Вихтих вытащил свои клинки из тела, когда оно начало оседать, так рассчитав момент, чтобы это выглядело, словно мертвец сам возвращает их законному владельцу.

– Я полагаю, мы все согласны, что величайший фехтовальщик в мире – это я? – спросил Вихтих у собравшейся толпы.

Люди закивали.

– Я думаю, вполне уместно будет поаплодировать, – сказал Вихтих.

Люди зааплодировали.

– Хорошо. Расскажите об этом всем. – Он ухмыльнулся, вытер клинки о труп Курца и убрал их в ножны. – Я вернулся.

Обыскав труп Курца на предмет денег, Вихтих отправился на поиски одежды получше. Он не был мертвецом и не видел причин одеваться как мертвец. Серый был неплохим выбором в сером мире, но теперь он хотел чего-то яркого и красочного. Что-то, что подчеркнет рыжину волос, но не будет отвлекать от прекрасных глаз. К его удивлению, кошелек оказался все еще полон позаимствованных у Курца монет и после того, как он расплатился с торговцем мужской одеждой.

«Видишь, что происходит, стоит отделаться от Штелен?»

Было приятно, что его не грабят каждый раз, когда у него на руках оказывается больше двух медяков, чтобы позвенеть ими друг о друга.

Приодевшись, он отправился на поиски лошади. На это уйдут остатки денег, но Вихтиха устраивало. Будут и другие фехтовальщики, чтобы их убить. А придет нужда, так он и мелким воровством не побрезгует.

Не желая спрашивать дорогу, он нашел конюшню по запаху.

Ее хозяин показывал Вихтиху одну лошадь за другой. Когда фехтовальщик выбрал белого жеребца с сердитым выражением в глазах, продавец кивнул понимающе и одобрительно.

– Он сильный, – сказал владелец конюшни. – Часами может скакать без устали.

Вихтих проигнорировал его слова. Он выбрал эту лошадь, потому что верхом именно на ней он будет прекрасно смотреться.

– Все остальное мне тоже понадобится, – сказал Вихтих. – Седло и все такое. Предстоит долгий путь.

Продавец хмыкнул в знак согласия, оценивающе взглянул на новую, явно с иголочки одежду Вихтиха, и скрылся в конюшне. Вернулся он с великолепным седлом и подходящими к нему седельными сумками. Черная кожа была расписана изящными завитушками. На его белом коне и то и другое смотрелось бы просто идеально. Вихтих кивнул и заплатил, не торгуясь. Хозяин конюшни оседлал животное и наполнил одну из седельных сумок зерном.

Лошадь посмотрела на Вихтиха так, словно хотела вытащить его кишки зубами и разбросать их по безукоризненно чистой мостовой.

– Хорошая лошадка, – сказал Вихтих и одним легким прыжком взлетел в седло.

Он двинулся через Зельбстхас к южным воротам. Мускулы на плечах лошади перекатывались при ходьбе, и смотреть на это было – одно удовольствие. Он решил, что это действительно прекрасное создание. Судя по тому, какими взглядами мужчины и женщины провожали его, он, должно быть, выглядел сногсшибательно.

Ветерок развевал его волосы именно так, как нужно.

Вихтих протянул руку, чтобы погладить лошадь по ушам, и отдернул ее – она немедленно попыталась оттяпать ему пальцы.

– Хорошая лошадка, – повторил он. – Ты мне нравишься. Ты с огоньком.

Он подумал о чудовищном черном боевом скакуне Бедекта. Не смог вспомнить, как же его звали. Старик относился к лошади с большей любовью, чем к своим друзьям.

«Зачем Бедект дает своим лошадям имена?»

В этом не было никакого смысла. У Вихтиха было так много лошадей, что он, наверное, и не смог бы вспомнить их всех. Половина из них погибла в бою или же была загнана до смерти при бегстве с поля боя. Иногда он ставил их на кон – и проигрывал; бывало, что и продавал, чтобы купить еду или одежду. Пару раз они оставались в полных гнили городах-государствах, которые Вихтиху приходилось поспешно покидать, когда очередной план Бедекта в очередной раз шел прахом.

Было странно, что Бедект так привязывался к простым вьючным животным, а с друзьями вел себя как последний паршивец.

«Интересно, что старый козел с этого имел?»

Что-то он имел, несомненно. Бедект был таким же эгоистичным, как и все попадавшиеся Вихтиху люди.

– Я дам тебе имя, – сообщил Вихтих своему коню.

Интересно будет получить то, что Бедект получал от этой странной сделки – если ему это, конечно, удастся. Привяжется ли Вихтих к твари, станет ли нуждаться в том, чтобы совать ему в морду яблоки при каждой возможности? Он даже представить себе подобного не мог. Может, конь будет вести себя более дружелюбно, если Вихтих прикинется, что ему небезразлична его судьба.

– Я назову тебя Эргерлих, –