испуганно попятилась. – В поваленных деревьях живут всякие извивающиеся твари, – произнесла она так, как будто это все объясняло.

Бедект пожал плечами и принес дрова. Вернувшись, он бросил их к ногам Цюкунфт и помассировал свою поясницу.

– Ты можешь сложить их для костра?

– Они грязные, – она протянула к нему свои изящные руки, растопырив чистые пальцы. Как будто это его волновало!

– Не могла бы ты разбить лагерь, пока я разжигаю огонь? – спросил он.

– Конечно. А как разбить лагерь?

– Ищи камни, твердые обломки и убери их с тех мест, на которые мы постелем скатки.

– Скатки?

Бедект вытащил из ее седельной сумки скатку и бросил к ее ногам.

– Она выглядит ужасно тонкой, – заявила Цюкунфт.

– Она достаточно теплая.

– Я легко мерзну.

Бедект безразлично хмыкнул.

– Я разведу костер. Если ты сможешь поддерживать огонь, пока я охочусь…

– Не утруждайся. Ты никого не поймаешь. Сегодня вечером мы съедим ту еду, которую ты купил.

– Откуда тебе знать…

Цюкунфт посмотрела на него, как на умственно отсталого.

Ворча, он принялся разводить костер. Когда пламя разгорелось, он извлек провизию из своих седельных сумок и поделился ею с девушкой.

Они ели молча. Цюкунфт наблюдала за Бедектом сквозь языки пламени, он же не обращал на нее никакого внимания. Она не то чтобы ела, а так, поклевывала. Бедект, осыпая брюхо крошками, вдруг задумался, а не разделяет ли она – до некоторой степени – одержимость Моргена чистотой. Покончив с ужином, она довольно рыгнула и ухмыльнулась Бедекту.

– Холодает, – сказала она, обхватив себя руками и резко вздрагивая.

– Так и есть.

– Эта скатка выглядит довольно тонкой, – повторила она.

– Так и есть.

Они могли себе позволить только такие одеяла.

– Мы могли бы укрыться одним, – сказал Цюкунфт. – Так будет теплее.

– Я что-то не наелся, – сказал Бедект и поднялся. Измученные артритом колени привычно хрустнули. – Пойду посмотрю, не смогу ли я найти кого-нибудь и убить.

Он ушел в ночь, не оглядываясь.

– Развлекайся, – сказала она ему вслед, и ее мягкий голос подозрительно подрагивал, как от сдерживаемого смеха.

Бедект не нашел никого, кого можно было бы съесть, но все равно кого-то убил. На обратном пути в лагерь он споткнулся и упал на лук, сломав его.

Глава восьмая

Древние короли и королевы – те, кто правил до возвышения Меншхайт Лецте Империум – похоронены в гробницах, облицованных золотом и доверху заваленных драгоценностями. Их личную гвардию, любимых слуг, собак и лошадей похоронили вместе с ними, чтобы они могли служить и развлекать своих владельцев в Послесмертии.

Правят ли эти владыки там до сих пор?

Гешихтс Ведреер, историк и философ

Морген, самодовольный паршивец, откинулся на спинку стула и сказал:

– Тебе лучше взять мечи.

Вихтих сгреб со стола свои парные клинки, и Морген исчез. Вихтих, не желая показывать своего удивления, приподнял бровь, оглядел таверну. Мальчик мог быть богом, но не смог удержаться от попытки пустить пыль в глаза. О боги, он хотел произвести впечатление на человека, который…

«Здесь стало светлее, что ли?»

Вихтих сморгнул и повернулся к барной стойке. Парня за прилавком он не узнал. Неужели бармен сменился, а он и не заметил?

К его столику подошла барменша, молодая и хорошенькая. Лицо ее было щедро усеяно светлыми веснушками, глаза – голубыми. Он захотел воспеть ее глаза в поэме. Ее грудь – тоже.

– Принести тебе кружку пива? – спросила она.

Ее взгляд зацепился за него, стал оценивающим.

Вихтих блеснул своей лучшей улыбкой, той, которая заставляла сердца женщин таять, а мужчин – разбивать ему лицо. Из всех его многочисленных улыбок эта была, безусловно, его любимой.

– Пожалуйста. И как тебя зовут?

– Рейниген, – ответила она и умчалась, тряхнув золотисто-каштановыми волосами.

«Она намного приветливее, чем…»

Вихтих порылся в памяти. Безуспешно.

«Как бы ее там ни звали».

Смерть и впрямь превратила некоторых людей в бледные тени себя самих.

Золотые волосы. Голубые глаза.

Вихтих окинул взглядом других посетителей таверны. Они казались счастливыми, толстыми и преуспевающими.

«Что-то здесь…»

Рейниген принесла ему кружку янтарного эля с высокой шапкой пены и поставила ее на стол перед ним. От девушки пахло свежеиспеченным хлебом, пивом и душистым мылом, и ему так захотелось ей присунуть, как никогда еще не хотелось с тех пор… с тех пор, как он умер.

Вихтих поймал ее руку в свою, ласково провел кончиками пальцев по мягкой коже. Поднес к носу, глубоко вдохнул ее запах, закрыв глаза от удовольствия. Ее рука была теплой, и он чувствовал биение ее сердца.

– Чем могу помочь? – спросила она, не предпринимая никаких попыток отнять руку.

– Ты живая, – изумленно произнес Вихтих. – Такая живая!

Он схватил кружку и одним глотком осушил ее, а она наблюдала за этим своими удивительными голубыми глазами.

– Вкус, – сказал он, швырнув пустую кружку на стол. – Настоящий вкус!

Вихтих облизал губы.

– Еды. И еще пива.

Она вежливо кашлянула, и он понял, что все еще держит ее за руку.

Он отпустил ее.

– Извини. Как ты говоришь, тебя зовут?

– Рейниген, – ответила она.

– Конечно.

Она ушла за его заказом, а Вихтих провел пальцами по столешнице, ощутил текстуру дерева. Он глубоко вздохнул, наслаждаясь ароматами общего зала таверны. Пиво, пот, запахи с кухни, дым и кислое дыхание одни боги знают сколько уже заглянувших сюда посетителей. Это был прекрасный, самый удивительный аромат. Он представил, как уткнется лицом между ног служанки; о, какие запахи он ощутит там! Ноздри его затрепетали при этой мысли.

«Я понятия не имел, что быть живым – это так здорово!»

Все это – запахи и цвета, каждое ощущение – раньше он воспринимал их как должное.

«Больше никогда!»

Он перепробует и насладится всеми удовольствиями, которые могла предложить жизнь.

«Одни боги знают, когда я могу умереть снова».

А смерть была дерьмом.

На этот раз он не растратит свою жизнь на погоню за глупыми целями.

Когда служанка вернулась с тарелкой еды и еще одной кружкой, он набил живот до отказа и просмаковал каждый глоток эля. Наевшись до отвала и почувствовав себя переполненным, он откинулся на спинку стула и задумался о будущем. Слишком долго он откладывал на потом самое важное. Нужно будет найти свою жену. Живет ли она по-прежнему в Траурихе? Скорее всего. И Флух, его сын. Нужно снова увидеть своего сына, подержать не по годам развитого карапуза на руках и ощутить этот незабываемый детский запах.

«Он уже не младенец».

А и точно. Вихтих бросил их почти пять лет назад. Флух теперь уже маленький