Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Бедект узнал название.
– Что за чушь? Тойшунг – одна из тех зашуганных религий, где верят в мирное, спокойное Послесмертие. Они заявляют, что как только все будут верить в то же, что и они, мы все Вознесемся, станем богами или еще каким таким дерьмом.
– Она говорит, что это ложь, которую они говорят, чтобы скрыть злое безумие в сердце религии.
Вот опять «она».
– Она говорит, что они верят, что вот эта реальность, меняющаяся под наши убеждения, – тюрьма. Что страдания освободят нас. Они набредили свой собственный ад, он является воплощением массового безумия. Он называется Сонм. Для того, чтобы души людей наверняка оказались в аду Тойшунг, их в том числе и пытают.
Логики здесь было столько же, сколько и в любой другой религии. Может быть, Морген и его Геборене были не так уж и плохи. По крайней мере, мальчик хотел, чтобы все имело смысл. Бедект мог это оценить, даже если методы парня ему не нравились.
– А что этот Единый Истинный Бог? – спросил он.
– Благодаря ему работают правила нашей реальности. Предполагается, что он – наш тюремщик, но одновременно они считают, что он никогда ни во что не вмешивается, – Цюкунфт пожала плечами. – Как по мне, это все не имеет особого смысла.
Она тихо рассмеялась, положила руку на его правую руку и погладила большим пальцем толстый выпирающий шрам.
– Так что это и впрямь религия.
Штелен, даже пьяная, никогда бы не заблокировала его правую руку. Это была его все еще целая рука, она должна была всегда оставаться свободной, как и пространство вокруг нее, чтобы в любой миг, едва возникнет такая необходимость, ею можно было выхватить оружие. Что за жизнь вела Цюкунфт, если могла позволить себе быть настолько блаженно бездумной?
«Не каждый в любой миг и в любой день готов к тому, что именно сейчас придется кого-нибудь прикончить».
Бедект высвободил руку, и Цюкунфт надулась, делая вид, что опечалена.
– Какие-то безумные говнюки будут пытать людей, которые оказались достаточно глупыми, чтобы попасться им, – сказал Бедект. – Зачем показывать это мне?
– Твой список.
Какого черта он сказал ей? Это было глупо.
– Это список вещей, которые я не буду делать. В нем нет ни слова насчет того, что я должен мчаться и спасать каждого проклятого идиота. Наш мир – дерьмо. И дерьмо часто случается.
Он снова увидел Моргена, его переломанные конечности, торчащие из грязи. Вспомнил и собственную ярость, охватившую его при мысли о том, что кто-то позволил себе сотворить такое с настолько чистой душой.
«И чем это обернулось?»
И однако же при этом воспоминании ярость снова вспыхнула в нем. Бедект стиснул зубы, и Цюкунфт чуть отодвинулась вместе со стулом.
– Ты сказал, что не причиняешь вреда детям.
– Так этому пацану я никакого вреда и не причиняю.
– Ты позволишь причинить боль именно ему. И твое бездействие обречет его душу на ад Тойшунг.
– Я не могу спасти всех.
Безумие и крах ждали его, вздумай он выбрать этот путь.
– А тебе про всех и не известно. И шансов спасти всех у тебя нет, – Цюкунфт не сводила с него зеленых глаз.
«Ну и пусть сдохнут. Не моя проблема».
– Это, – Бедект кивнул в зеркало, – это точно произойдет?
– В происходящем задействовано слишком много людей, им всем надо будет принять слишком много решений, чтобы можно было что-то точно сказать.
– Значит, этого может и не случиться?
Цюкунфт уставилась на него.
«К черту эту семейку».
– Мы должны идти в Готлос, – сказал Бедект.
– А это почти по дороге, – сказала Цюкунфт.
Почти. Бедект вспомнил, как обезумевший от боли Морген умолял прикончить его. Рядом с тем пацаном не окажется никого. Он никогда не поймет, почему эти люди так ужасно обошлись с его семьей. Он стиснул изувеченную руку в кулак, хрустнули костяшки пальцев.
Цюкунфт вроде сказала, что это – проверка?
«Дерьмо».
И тут до него дошло.
«Если я этого не сделаю, она не будет помогать мне».
– Если мы выдвинемся прямо сейчас, мы сможем это прекратить? – спросил он.
– Возможно.
Она хочет, чтобы он поставил под угрозу свой и без того шаткий план ради чертового «возможно»? С другой стороны, без Цюкунфт и ее Отражения никакого плана и не будет. Она обещала показать Бедекту, как остановить Моргена, и это было все, что он пока знал. Вполне возможно, что этот зигзаг, уводящий вроде бы прочь от плана, был частью того, что видело Отражение. Возможно, он должен был это сделать.
– Почему она, – Бедект снова кивнул в зеркало, – хочет проверить меня?
Цюкунфт отвела взгляд, уставилась на парочку за другим столом, погруженную в собственную беседу.
– Это не имеет значения.
Видение мальчика, сломленного и замученного, осталось с Бедектом.
«Мы не отправляемся в какую-то дикую погоню из-за того, что этот мальчик напоминает тебе Моргена».
– Ты видишь, что произойдет с Штелен и Вихтихом, если мы отправимся за этим пацаном? – И тут же проклял себя за то, что спросил.
– Они опередят нас, – ответила Цюкунфт.
Это было не так уж плохо. Следовать за Штелен и Вихтихом на самом деле может быть лучше, чем иметь их на хвосте. И на тот момент, когда они наконец встретятся, Бедект был совершенно не против иметь как можно больше контроля над ситуацией. Если Штелен найдет его раньше, чем он будет к этому готов, она может убить его прежде, чем он успеет объясниться.
«Да она в любом случае может тебя грохнуть».
– Скажи мне, кто она, – Бедект указал на зеркало.
– Сейчас – это еще не то время, когда я скажу тебе.
– Ты знаешь, когда скажешь мне?
Цюкунфт покачала головой.
Проклятая богами гайстескранкен.
«И все же ты продолжаешь брать их себе в попутчики».
Их можно было использовать, но безумие сделало их непредсказуемыми. Без способности Цюкунфт заглядывать в будущее план Бедекта просто не существовал. Если она – или кто там Цюкунфт виделся в зеркале – хотела, чтобы он отправился на выручку этому пацану, возможно, это именно то, что он должен сделать. Цюкунфт была нужна ему, а если было нужно именно это… что бы там ни было… Что ж, можно было и дать это ей.
«Уверен, что все эти рассуждения – не попытки оправдать плохое решение?»
Бедект допил свое пиво.
– Ты собираешься это пить? – спросил он, глядя на кружку Цюкунфт, к которой она так и не прикоснулась.
– Нет.
«Тогда какого черта ты это заказала?»
Он взял кружку изувеченной рукой и одним долгим глотком осушил ее.
– Эль делает тебя толстым, –