Эрдбехютер, гибкая девушка, чьи длинные черные как смоль волосы и такие же темные глаза говорили о принадлежности к одному из племен ГрасМер, глянула на стены, и ее передернуло.

– Обработанный камень мертв, – сказала она. – Мы убили его. Убийство. Земля жаждет мести.

Крах понятия не имел, где Морген нашел эту сумасшедшую. Она провела в рядах Геборене не больше года, прежде чем юный бог заставил ее обратить собственное безумие на пользу городу и возвести стену вокруг него. Он должен был сломать ее волю, чтобы убедить ее сделать нечто, столь явно противоречащее ее убеждениям.

«Я и не думал, что в нем и это есть».

Создание стены разрушило ее разум, пошатнуло и без того поврежденный рассудок.

Унгейст и Драхе стояли позади Эрдбехютер. Крах велел Кёнигу подводить их к зеркалу по одному. Унгейст, невысокий и жилистый, с залысиной на лбу, на которую в жалкой попытке скрыть ее были зачесаны каштановые волосы, сухие и ломкие, стоял, широко расправив плечи, словно хотел казаться выше, чем есть. Будь Крах настоящим, он бы возвышался над ним. Невысоких людей намного легче запугать. Драхе, степенная полноватая женщина, стояла на шаг позади Унгейста. Волосы ее уже начали седеть. Самым удивительным в ней было то, насколько невероятно нормальной она выглядела. Она могла быть библиотекарем или чьей-то матерью. Хотя, конечно, на самом деле она была начисто лишена материнского инстинкта.

«Своих детей она скорее всего съела».

Крах снова сосредоточился на Эрдбехютер.

– И она отомстит, – сказал он, жестом подзывая ванистку поближе.

Эрдбехютер была одной из тех гайстескранкен, которые считали себя здравомыслящими. Она искренне верила, что выполняет волю Земли.

Она наклонилась поближе и наморщила маленький нос, как будто увиденное озадачило ее.

– В зеркале отражается другое место, – она оглянулась через плечо и снова посмотрела на Краха. – Оно показывает Большой зал.

В зеркале Краха навсегда запечатлелось место, где он находился, когда угодил в эту ловушку. Двери за его спиной никуда не вели. Проходя через них, он снова оказывался в зале. Сбежать отсюда было невозможно.

– У Моргена есть очень важное задание для вас, – сказал Крах.

Она посмотрела ему в глаза – и уже больше не могла отвести взгляд, полностью попав под влияние более могущественного гефаргайста. Ей пришлось пожертвовать большей частью своего рассудка, чтобы возвести стену вокруг Зельбстхаса. Ради своего бога она была готова на все, отдала бы, ни секунды не поколебавшись, собственную жизнь. Верность богу была несущей осью в ее душе. Крах воспользовался ею как рычагом, чтобы подчинить себе волю Эрдбехютер. До тех пор, пока она будет верить, что действует в интересах своего бога, она будет подчиняться любым манипуляциям Краха. И как самая преданная из троих, она была совершенна.

«Верность – это всего лишь чувство».

А чувства были слабостью.

– Все, что угодно, – сказала она, глядя в плоские серые глаза Краха и не в силах отвести взгляд.

Как всегда, говорить правду – но не всю – было лучшей стратегией.

– Человек убил нашего бога. Он должен быть убит, прежде чем сможет воспользоваться своей властью над Моргеном.

Ее глаза расширились:

– Но Морген – бог.

– Законы распространяются и на богов.

– И на богов, – повторила она.

Крах упивался своей силой. Очень приятно было снова оказывать влияние на мир за пределами своей тюрьмы. Он подчинит этих безумных негодяев своей воле, пошлет их убить человека, который убил бога Геборене. Если друзья Моргена найдут и убьют Бедекта первыми, эти трое начнут охоту на того, кто выживет. От взора Драхе, когда она поднималась в небеса, никто не мог ускользнуть.

Когда Крах закончил с ними, все трое рыдали от благодарности за предоставленную возможность послужить своему богу. И тогда Крах добавил одну последнюю команду.

– Готлос собирается начать войну с нами, – Крах посмотрел на каждого гайстескранкена по очереди, убедившись, что привлек их внимание. – Морген поведет армию на юг. Вы должны опередить его, стать провозвестниками того, что грядет. Вы должны научить Готлос бояться Геборене.

Крах пристально посмотрел в глаза Эрдбехютер. Он опутывал их по рукам и ногам с помощью их же собственного безумия, используя то, во что они верили.

– Весь мир склонится перед нашим богом, человеком, деревом и камнем. Ты знаешь, что так будет.

И Эрдбехютер поверила, что так и есть. У нее не было выбора.

– Зараза будет сопротивляться. Ты станешь Голосом Земли и Камня Геборене. Сокрушай неверующих.

Он повернулся к Унгейсту, привлек его внимание. Сущностью этого гефаргайста являлась потребность поклоняться кому-нибудь, ею Крах и собирался его связать. Используя их отчаянное желание служить своему богу – ничего они не желали так страстно, как одобрения Моргена, – Крах подчинил себе каждого из них.

– Они поклоняются старым богам, тем, кто уже покинул нас. Ты станешь Экзорцистом Геборене. Они полны зла. Освободи их внутренних демонов.

Крах переключил внимание на Драхе. Она выглядела как полное ничтожество; женщина средних лет, которая могла бы быть чьей-то матерью или даже бабушкой – если бы не безумие, бушевавшее в ее глазах. Эрдбехютер была самой значимой в этой троице. Она станет тем цементом, что скрепит их вместе, и она же не даст им отвлечься от цели. Меньшего не позволяла глубина ее верности Моргену. Но Драхе была самой опасной. Когда она принимала драконий облик, ее дыхание раздирало реальность на куски, оставляя кипящий хаос. Ничто не могло пережить ее ярость. Души ее жертв, опустошенные безумием Драхе, разрывало в клочья; они даже не попадали в Послесмертие – от них ничего не оставалось.

– Драхе, – произнес Крах. – Ты должна оставить за собой выжженное пепелище.

Он знал, что Драхе все равно поступит именно так, вне зависимости от того, какие приказы он ей даст. Однако теперь, когда Крах разрешил ей это, происходящее выглядело так, как будто это была его собственная идея, и теперь Драхе будет считать себя обязанной ему за то, что он одобрил ее методы – методы, в которых выражалась ее истинная суть.

– Но ты не должна убить Бедекта.

Разбирает ли она вообще из поднебесья, кого она сжигает там, внизу? Лучше будет подстраховаться.

– Ты обнаружишь цель, а Эрдбехютер и Унгейст совершат убийство.

Она кивнула – согласная, но опечаленная. Однако он не оставил ей выбора. Еще одна мысль пришла в голову Краху. Если Унгейст освободит внутренних демонов Бедекта, сработает ли это именно как убийство в рамках Кредо Воина, или же нет? Убив Унгейста впоследствии, получит ли Крах контроль над старым воином и, в свою очередь, над Моргеном?