«Я хотел сделать жизнь лучше, создать для нас бога, который будет заслуживать того, чтобы мы ему поклонялись».

Подцепив душевную гниль от тех воров, в чьих руках он оказался, Морген разрушил этот прекрасный план, испортил все, над чем трудился Крах.

Кёниг со стоном поднялся. Хотя он и валялся на полу, на одеждах его не появилось ни пылинки; однако он принялся поправлять их и отряхиваться.

– Я должен был быть уверен, что он не вернется.

«Трус».

– Все прошло хорошо.

Кёниг осмотрел себя в последний раз и удовлетворился состоянием своей одежды, что, казалось, смягчило его, – хотя она была настолько мятой и заношенной, что настоящий Кёниг никогда бы ничего подобного не надел.

– Так что дальше?

У идиота не было ни единой собственной идеи, он следовал каждому совету Краха. Может ли тот, кто когда-то был Отражением, до сих пор не знать, что доверять своему Отражению нельзя?

– Мне нужно, чтобы ты кое-что сделал для меня, – сказал Крах.

Кёниг окинул человека в зеркале изучающим взглядом.

– Одолжение?

– В той же степени для тебя, как и для меня. Если мы не подчиним себе нашего бога, мы оба обречены.

Теократ кивнул.

– Я чувствую, как распадаюсь на куски. Я лишаюсь… – Он взглянул на Краха. – Ты хоть представляешь, как сильно я тебя ненавижу?

– В некотором смысле.

– А тебе никогда не приходило в голову, что создать бога – это плохая идея?

Идея принадлежала Ауфшлагу. Крах украл ее, сделал своей. Он сделал этого человека главным ученым Геборене Дамонен, поручил ему самые важные проекты, а Ауфшлаг предал его.

«Я дал ему все».

Он вспомнил, как вонзил нож в грудь своего друга и смотрел, как жизнь угасает в его мутнеющих глазах.

– Нет.

Кёниг фыркнул. Ни самообладания, ни искушенности Краха ему не досталось.

«Он – часть меня… но какая?»

Крах не мог понять, как его душа смогла породить такого человека. Между ними должна была быть какая-то связь, нечто, объединяющее их. Если бы он только мог понять что, это дало бы ему некоторую точку опоры, возможность влиять на Отражение. А к любой точке опоры можно применить рычаг.

– Мне нужно, чтобы ты привел ко мне трех жрецов Геборене, – произнес Крах, ненавидя свою беспомощность.

– Не можешь позвать их сам? – спросил Кёниг, зная ответ.

Но все же он хотел получить его. Кёниг с усмешкой смотрел на Краха и ждал.

Крах ненавидел эту усмешку. Люди, занимающие высокие посты, ни в коем случае не должны ухмыляться. Спокойствие и контроль над ситуацией – вот что должен транслировать окружающим облеченный властью человек. Это вырвавшееся на волю Отражение было дураком.

– Ты знаешь, что я не могу, – ответил Крах. – Пожалуйста. Ты приведешь их сюда?

Кёниг пожал плечами, осмотрел свои неухоженные ногти.

– Может быть, позже.

– Нет, сейчас… – Крах оборвал себя, вздохнул, чтобы успокоиться. Здесь, в зеркале, он ничего не мог сделать. Кёниг был его глазами и руками во внешнем мире.

– Если ты не позовешь их сюда сейчас, контроля над Моргеном нам не видать никогда. Выбор за тобой.

– Кого ты хочешь? – спросил Кёниг.

– Эрдбехютер, Унгейст и Драхе.

Кёниг изумленно открыл рот и несколько раз пошевелил губами, прежде чем смог заговорить.

– Ты… ты рехнулся, что ли?

– Они…

– Морген велел мне придумать им какое-нибудь поручение и отослать прочь из Зельбстхаса. Он хочет, чтобы они оказались как можно дальше от города, прежде чем они…

– Вот почему они идеально подходят для наших целей. Эти гайстескранкен не являются его лучшими кадрами. Их не хватятся.

– Да они все уже на грани Вершины, и каждый из них может достигнуть ее в любой момент! – Кёниг запаниковал, слова налезали друг на друга. – Морген сильно надавил на Эрдбехютер, чтобы заставить ее закончить стену. Он ее просто сломал! Камни рядом с ней сами начинают двигаться теперь. Иногда они давят людей. Она уже почти не контролирует себя. Унгейст… – он содрогнулся всем телом и обхватил себя руками.

– Успокойся…

– Он заглядывает внутрь людей и видит там их зло. Ты же знаешь, что в нас есть зло.

– Я могу совладать с…

– И тогда твои внутренние демоны являют себя. Он освобождает их. Они прогрызают себе путь наружу! – Кёниг был на грани истерики, он все повышал голос. – А Драхе? Она – проклятый всеми богами дракон-териантроп! Ее дыхание…

– Тихо!

Кёниг остановился, глянул на Краха.

– Ты не повелеваешь мной.

– Тогда держи себя в руках. Они – именно то, что мне нужно.

Он не хотел делиться с Кёнигом ни единой крохой информации сверх самой необходимой, но ему было нужно, чтобы до дурака дошло наконец. Он скажет только те простые факты, которые Кёниг сможет осмыслить сам. Оставалось только надеяться, что этого будет достаточно.

– Бедект убил Моргена. Они убьют Бедекта для нас. Через них мы восстановим контроль над нашим богом.

За исключением того, что не было никаких «нас», был только Крах.

– Если они сами не могут контролировать себя, как ты сможешь контролировать их?

Это был хороший вопрос, тот, над которым Крах не осмеливался задумываться слишком глубоко. Сомнение – это слабость.

– Я смогу.

Теократ задумчиво посмотрел на него. Одной рукой он взялся за подбородок, другой подпер локоть. Кёниг принял позу, которую Крах всегда принимал во время размышлений.

– Проникнет ли твоя сила гефаргайста за пределы зеркала?

Еще один хороший вопрос. Возможно, он не настолько туп, как казалось Краху.

– Да.

– Я буду посредником, – сказал Кёниг. – Как только ты свяжешь их своей волей, все приказы будут поступать через меня.

Он ухмыльнулся, глядя на свое Отражение.

– Я не позволю тебе настроить их против меня.

Крах разочарованно взрыкнул и еще немного поспорил, но это все было для отвода глаз. Если позволить Кёнигу стать посредником после того, как Крах подчинит троих гайстескранкен своей воле, он послужит дополнительным уровнем защиты в случае неприятных неожиданностей. И Морген тоже в случае чего решит, что интриговал против него именно Кёниг.

– А что насчет Бедекта? – спросил Кёниг. – Нахт сказал…

– Ложь и пускание пыли в глаза, – огрызнулся Провал. – А теперь, пожалуйста, приведи сюда священников.

Трое священников: невзрачная матрона средних лет, женщина лет двадцати и один невысокий, но удивительно крепкий мужчина – собрались в покоях Кёнига. Теократ стоял позади них, скрестив руки на груди, с серьезным выражением лица, как будто он действительно думал. Хотя все трое носили белые одежды жрецов Геборене, ничто не могло скрыть безумие, бушующее в их глазах, и прячущийся там же на дне гной разлагающих душ.