Ну вот и все, очаровательная юная леди закрыла за собойдверцу дилижанса и, высунувшись в окошко, принялась трогательно махать матушкеплаточком. Дилижанс тронулся с места чересчур резко — кучер без нуждыподхлестнул лошадей. Бестужев полез в седло — ему по сюжету надлежало появитьсяпри нападении бандитов на дилижанс, но опоздать самую чуточку и стать неспасителем, а бессильным свидетелем похищения. Чтобы чуть позже все же спастиЛили, но гораздо эффектнее, проникнув на гациенду, уложив с полдюжиныприслужников Пабло, кого сокрушительными ударами в челюсть, кого револьвернымипулями…

Мексиканские бандиты тоже двинулись рысцой, держась напочтительном расстоянии от камеры, как и Бестужев. Приходилось проявлятьизрядную смекалку — сейчас просто технически невозможно было натянутьгде-нибудь ленточку, обозначавшую границы кадра. Сол придумал поистинереволюционную новацию, как сам заявил с гордостью, заверяя, что до него никтодо этого не додумался. Камеру намертво прикрепили в повозке, где разместился иСол — и повозка ехала вровень с дилижансом на некотором расстоянии от него, —и оператор Курт сноровисто вертел ручку столь невозмутимо, словно помещался натвердой земле. Сол готов был съесть собственную шляпу, если зритель не придет ввосторг от столь эффектной новинки — но вряд ли ему придется это делать,подумал Бестужев, зрелище, и точно, получится поразительное: никакихинсценировок в студии, камера и в самом деле двигается вместе с дилижансом,всякий поймет, что вокруг не декорации, а натуральный пейзаж…

Что-то чересчур уж резко рванул дилижанс вперед…

Он насторожился, привстал на стременах. Не нравилось емупроисходящее, ох, не нравилось… Запряженная в дилижанс четверка лошадей уже шлачуть ли не галопом, в окне мелькнуло испуганное личико Лили…

Забирая влево, Бестужев подхлестнул коня, ударил шпорами, ифлегматичный Пако не сразу набрал аллюр — а когда Бестужев поравнялся скиносъемочной повозкой, сразу увидел, что дело плохо. То ли кучера развезло нажаре на старые дрожжи, то ли он сделал что-то не так — как бы там ни было,вожжи он упустил, мало того, когда дилижанс подбросило на рытвине, навернулсясо своего высокого сиденья — и держась обеими руками за сиденье, болтался, кактряпичная кукла, раскачиваясь, даже не пытался упереться носками сапог в стенкудилижанса, стараясь вскарабкаться назад.

Лошади понесли, почуяв абсолютную свободу. Раздалсяиспуганный визг Лили, она маячила в окне, цепляясь за дверцу, а та вот-вотмогла распахнуться… Дилижанс швыряло и подбрасывало, как лодку на волнах,неуправляемые кони повернули вправо и понеслись по обширной равнине куда глаза глядят.

Кучер сорвался. Он шлепнулся оземь со столь неприятнымзвуком, что проскакавшего мимо Бестужева поневоле перекосило. Ухитрившись неугодить ни под копыта, ни под колеса, он покатился по траве, как мешок, и тутже исчез из виду, оставшись позади. Правее и сзади маячили мексиканскиебандиты, похоже, совершенно растерявшиеся. Киносъемочная повозка все так женеслась вровень с дилижансом на том же расстоянии, но сидящие в ней вряд личем-нибудь могли помочь — к тому же упряжку дилижанса, похоже, пугал как развид треноги с венчавшим ее невиданным аппаратом и доносившийся оттударавномерный стрекот…

Просто чудо, что дилижанс до сих пор не перевернулся и непотерял ни единого колеса — если учесть, как его бросало и качало. Но ожидатьэтого можно в любую секунду…

Яростно нахлестывая Пако, Бестужев догнал их и скакал теперьмеж дилижансом и повозкой с аппаратом. Более всего его поразил вид Курта — тот,прильнув к окуляру, все так же крутил ручку, словно ничего вокруг непроисходило.

Лили, с искаженным лицом, умоляюще уставилась на Бестужева,кажется, она что-то кричала, но Бестужев не слышал. Он, погоняя расходившегосяжеребчика, присматривался к несущемуся в каких-то двух шагах боку дилижанса, сневероятной четкостью рассмотрев каждую царапинку, каждый отслоившийся лепестоккраски на изрядно потертом кузове.

Вожжи, вот удача, не волочились по земле — зацепились заскамейку кучера. Но все равно, при малейшей неосторожности в два счета можнобыло свернуть шею. Он уже понимал, что предстоит сделать — и понимал, насколькотрудна задача…

Грохотали копыта, гремели колеса, храпели кони. Хорошо еще,что Пако нисколечко не артачился — и Бестужев, осторожно маневрируя, понемногуприжимал коня к дилижансу, так, чтобы тот оказался на расстоянии вытянутойруки, а то и поближе. Лили уже не видно было в окне, должно быть, цепляласьвнутри за сиденье, если только не свалилась в обморок. Вдохнув запахи конскогопота, нагретого на солнце старого дерева и взрытой копытами незнакомой травы,Бестужев лихорадочно ловил подходящий момент.

Что-то затрещало совсем рядом, пониже и сзади — неужеликолесо… Пора! Привстав на стременах, держа поводья одной только левой рукой,Бестужев изготовился. В голове мелькнуло: застрянет нога в стремени — конец…

Извернувшись немыслимым образом, он метнулся вверх, каккошка, прыгающая с ветки на ветку. Стремена ушли из-под ног, в следующий мигразогнавшийся Пако обошел дилижанс и помчался в поле, на некую томительную,жуткую долю секунды Бестужев оказался висящим в воздухе без всякой опоры — ноодной рукой успел вцепиться в торец сиденья, а другой в его спинку.

Его раскачивало и стукало о козлы. Что-то твердое угодило поребрам так чувствительно, что Бестужев сквозь зубы зашипел от боли и на мигослеп. Когда зрение вернулось, он увидел буквально под носками сапог железныйобод колеса и торопливо поджал ноги, чтобы не угодить в спицы. Прекрасноосознавал, что у него остались считанные секунды, что жизнь зависит от ловкостии силы.

Что есть мочи упершись подошвами в бок дилижанса, временамитак и норовивший, будто живое существо, отшатнуться в сторону, напряг мускулы ирывком подбросил тело вверх. Левая нога сорвалась — но правая прочноугнездилась на чем-то твердом, способном стать надежной опорой. Еще рывок, еще…Вонзившись коленом в сиденье, Бестужев забросил туда тело и несколько секундлежал в нелепой позе, животом на твердой доске, прижавшись к ней щекой. Егоподбрасывало и швыряло, шляпа давным-давно куда-то улетела, но главное былосделало, он достиг цели и остался жив. Внизу, прямо у него перед глазами, сплошнойпестрой полосой летела назад ярко-зеленая трава с невысокими цветущимикустиками, размеренно колыхались лоснящиеся конские крупы, скрипела упряжь.Что-то вновь затрещало, пронзительно, скрипуче.

Схватив оказавшиеся совсем близко широкие вожжи, Бестужеввовсе не романтично раскорячился на сиденье, что есть сил прижимаясь лопаткамик спинке, впившись в наклонную дощечку, натягивая вожжи так, что спина,казалось, вот-вот хрустнет от натуги, а глаза вылезут из орбит. Ничегоконкретного он не видел, перед глазами стояло сплошное мелькание.

Он не сразу понял, что все кончилось — кони пошли ровнымшагом, а там и остановились вовсе посреди зеленой равнины, там и сям усыпаннойразноцветными соцветиями чужих кустарников. Бестужев еще долго не мог разжатьпальцы, так и сидел, прижимаясь к спинке, натягивая вожжи что есть мочи.Опомнился, когда передняя пара коней начала приплясывать и вставать на задниеноги от боли в раздираемых удилами губах.