Я стоял внутри дома у окна и прислушивался. Потом, нащупываядорогу руками, двинулся вперед. Справа от меня послышался какой-то слабенькийзвук.

В кармане у меня был фонарик, и я включил его. В то жемгновенье негромкий строгий голос приказал мне: «Выключите!» Я послушался безколебаний, потому что в то же мгновение узнал инспектора Нэша.

Я почувствовал как он берет меня за руку и тащит к дверям вкоридор. В коридоре не было окон, которые могли выдать наше присутствиекому-нибудь снаружи, так что он сам зажег фонарик и посмотрел на меня скорееогорченно, чем сердито.

— Вам бы все брать штурмом, мистер Бертон.

— Не сердитесь, — извинился я. — У меняпочему-то было ощущение, что здесь что-то должно случиться.

— Может и случилось бы. Вы кого-нибудь видели?

Я заколебался.

— Твердо не могу сказать, — ответил янаконец. — У меня было неясное ощущение, что кто-то проскользнул черезворота, но сказать, что я кого-то действительно видел, не могу. А потом мнепослышался шорох за домом.

Нэш кивнул.

— Правильно. Кто-то обходил дом за минуту до вас. Он —или она — мгновенье постоял за окном, а потом быстро отошел.., видимо, услышаввас.

Я снова извинился и спросил:

— А что привело сюда вас?

Нэш ответил:

— Делаю ставку на то, что автор анонимок не может ужеперестать их писать. Он, конечно, знает, что это опасно, но ничего не может ссобою поделать. Его тянет к этому, как другого к алкоголю или наркотикам.

Я согласился с ним.

— И понимаете, мистер Бертон, кто бы там ни писал этиписьма, он постарается, чтобы они как можно меньше отличались от прежних.Страницы, вырезанные из старой книги, у него есть, так что текст составить онможет. А вот с адресами на конвертах — дело хуже. Писать их на другой машинкеили от руки было бы рискованно.

— Вы все-таки думаете, что он и теперь не откажется отсвоей игры? — спросил я недоверчиво.

— Думаю и готов на что угодно держать пари, что онзаранее уверен в успехе. Самонадеянности у таких людей хоть отбавляй! Вот я ирешил, что как-нибудь вечерком явится этот кто-то в Женский союз, чтобы напечататьадрес именно на этой машинке.

— Мисс Джинч, — сказал я.

— Возможно.

— Вы все еще не знаете?

— Не знаю.

— Но подозреваете?

— Да. Только этот кто-то — стреляный воробей, мистерБертон. Знает все финты.

Я вполне мог себе представить, какую паутину растянул Нэш. Уменя не было ни малейших сомнений, что каждое письмо, написанное подозреваемыми— будь оно послано по почте или брошено прямо в ящик — немедленнопросматривается. Рано или поздно преступник сделает неосторожный шаг или споткнется.

Я в третий раз извинился за то, что помешал ему своимизлишним рвением.

— Что ж, — с философским спокойствием ответилНэш, — теперь уже ничего не поделаешь. На следующий раз повезет больше.

Он вышел наружу в ночь. У моей машины стоял какой-торасплывчатый силуэт. К удивлению, я узнал Миген.

— Хелло, — отозвалась она. — Мне так иказалось, что это ваша машина. Что вы тут делаете?

— Гораздо любопытней, что здесь делаете вы? —отпарировал я.

— Вышла на прогулку. Я люблю гулять ночью — никто неостанавливает и не начинает болтать всякие глупости. Я люблю глядеть на звезды,и так хорошо пахнет кругом, и все в темноте такое таинственное!

— Предположим, — сказал я. — Но по ночам напрогулки выходят только коты и колдуньи. Будет вам дома нагоняй.

— Какой там нагоняй! Очень им надо, где я и что яделаю.

— А как вы себя чувствуете? — спросил я.

— Нормально.

— Мисс Холланд заботится о вас? Дом ведь сейчас ведетона?

— Элси прелесть. Старается, из кожи вон лезет — прямокак идиотка.

— Сказано не слишком вежливо, но, пожалуй, метко.Садитесь — я отвезу вас домой.

То, что отсутствие Миген никто не заметил, было не совсемверно. Когда мы подъехали к дому, Симмингтон стоял на ступеньках. Он пристальнопосмотрел на нас.

— Это ты, Миген?

— Да, — ответил я. — Приехала со мною.

— Нельзя уходить просто так, Миген, — резкопроговорил Симмингтон, — никому не сказав ни слова. Мисс Холланд уженачала беспокоиться о тебе.

Миген что-то пробормотала и вошла в дом. Симмингтонвздохнул:

— Взрослая девушка без материнского присмотра — немалаяответственность! А для того, чтобы снова послать ее в какую-нибудь школу, онауже, пожалуй, великовата!

Он подозрительно посмотрел на меня.

— Вы пригласили ее с собой на прогулку?

Я решил, что лучше будет оставить его при этом убеждении.

На следующий день у меня было что-то неладно с головою. Каквспомнишь, так это единственно возможное объяснение.

Мне надо было, как и каждый месяц, поехать показаться МаркуКенту… Ехать я решил поездом. Меня безмерно удивило, что Джоан предпочлаостаться дома. Обычно она радовалась поездке, и мы каждый раз задерживались напару дней в Лондоне.

На этот раз я предложил вернуться еще в тот же самый деньвечерним поездом, но Джоан неожиданно для меня ответила, что у нее много работыи она не собирается торчать несколько часов в отвратительно душном поезде,когда здесь, в деревне, так чудесно.

Все это было совершенно справедливо, но в устах Джоанзвучало по меньшей мере странно.

Она сказала, что машина нужна ей сегодня не будет, так что ярешил поехать на вокзал и оставить ее там на стоянке до своего возвращения.

Вокзал в Лимстоке по какой-то загадочной причине, известнойтолько железнодорожной компании, расположен в доброй полумиле от самогогородка. Примерно на половине дороги я догнал Миген, медленно шедшую в том женаправлении. Я затормозил.

— Привет, куда это вы?

— Просто прогуливаюсь.

— Ну, бодрой прогулкой это не назовешь! Что-то вы еленогами перебираете, как усталый краб!

— А спешить мне некуда.

— Тогда проводите меня на вокзал.

Я открыл дверцу, и Миген скользнула в машину.