Он часто и глубоко дышал, очищал мозг, наконец собрал всюволю в кулак. Под ногами пустота, хотя чувствовал, что подошвы упираются вжутко-твердое, словно стоит на туго натянутой над пропастью шкуре, но глазавидели проплывающие внизу скалистые вершины, и холод смерти поднялся к сердцу,начал всползать к голове.

— Бескиды, — прохрипел он, перед глазами мутилось, — ярассчитал правильно... Держись, трус!

Заставив себя смотреть вниз, он начал замерзать от ужаса,сердце почти остановилось, руки похолодели, но тут взгляд зацепился затрехглавую гору. Вскрикнув, он вытаращил глаза, не давая устрашенным векамнаползти на глазные яблоки, из последних сил велел гигантским ладонямопускаться по дуге вниз, усмотрел быстро приближающееся нагромождение скал,огромные камни, мелькнула ровная площадка, в глазах начало темнеть, отнапряжения лопаются кровеносные жилки, затем в подошвы ударило с такой силой,словно старалось в задницу вбить ноги вместе с сапогами.

Он перекатился по странно сглаженным, как на берегу моря,камням, больно ударился боком и головой о стену. Везде было тихо, он слышалсвое сиплое дыхание, а на голову сыпался мусор, прихваченный вихрем из-за тысячиверст.

Воздух обжигал грудь изнутри. Клубы белого пара вырывалисьизо рта. Олег остановившимися глазами рассмотрел мельчайшие льдинки, чтоплавали в воздухе, и, когда стукались краями, он слышал тончайший звон сотентысяч этих странных летающих льдин. Совсем близко, рукой подать, страшноблистают покрытые снегом вершины. Снег настолько чист, что по спине бежалимурашки ужаса. Нога человека не касалась этого снега. А вот бога...

Задержав дыхание, чтобы не взвыть от ужаса, он поймалвзглядом темный зев пещеры, ноги сами понесли, как испуганного оленя. Шум вушах заглушал стук подошв, но когда он влетел в пещеру, на миг ощутил себяотрезанным от ужаса, что ждал за спиной. Впереди раскрывается пещера, а этохоть и не лес...

Он ступил в пещеру, чувствуя, как по телу все еще пробегаютволны леденящего страха. В прошлом иногда удавалось подчинить это позорное, каксчитал Мрак, чувство, и тогда мысли метались быстрее, в теле добавлялось мощи.Он начинал двигаться быстрее, заставлял ноги двигаться не от противника, анавстречу...

Но сейчас страх был как ледяная глыба, что сперва наполнилаему желудок, заставив двигаться медленнее, как муха на морозе, а потом и весьсловно очутился в большой льдине, что сотни лет не знала солнца.

Зев расширился, впереди тьма, только стены по бокам, грубые,не тронутые рукой человека. Олег заставил себя шагнуть во тьму еще дальше.Стены отступили, на миг стало совсем темно, но... впереди засветился огонек!

Сперва он подумал, что это светильник, но в такой пещере немогли быть светильники, слишком изнеженно, и в самом деле он увидел вскоре рядогромных факелов, вбитых прямо в трещины и щели.

Свет шел оранжево-красный, факелы потрескивали,распространяя запах горящей смолы, хвои. Тяжелые капли шлепали на пол, тамвспыхивали красные чадные огоньки.

Камень под ногами пошел ровный, словно его сгладили за векатяжелые мужские сапоги. Зажав не только волю, но и всего себя в кулак, онпереставлял ноги, приближался шаг за шагом к тому страшному, что его ждало.

Впереди была широкая пещера в красном камне. Олег услышалмерное вжиканье камня по металлу, почти сразу увидел на массивной глыбечеловеческую фигуру. Красный свет падал на широкие бугристые плечи и бритыйзатылок незнакомца. Он мерно двигался, из темноты все громче доносилось мерноевжиканье. Олег сделал еще робкий шажок, из тьмы начали проступать огромныеруки. Одна держала длинный меч, уперев острием в выемку в полу, другая водилаточильным бруском по лезвию. Адамант поблескивал загадочно, словно зубы в пастикровожадного зверя.

Длинный чуб на бритой голове колебался как змея, что никакне выберет место, где ужалить. В левом ухе блистало золотое кольцо скроваво-красным камнем.

Человек повернул голову на стук шагов. На Олега взглянуло вупор жестокое лицо бывалого воина. Мужественный подбородок все так же раздвоен,губы сжались в твердую линию, в глазах блеснула свирепая радость. Голоспрогрохотал негромко, но на Олега пахнуло холодком смерти:

— Глазам не могу поверить!.. Это ты, мой враг!.. Сам пришели принес голову под мой меч!

— Здравствуй, Перун, — проговорил Олег с трудом. — Ты всеточишь это чудовище... хотя лезвие и так острее бритвы.

Перун раздвинул губы в злой усмешке:

— А что еще делать воину?

— Я бы сказал, что делать, — проговорил Олег еще тише, — даты не последуешь... Случилось что?

Перун поднялся во весь исполинский рост, свирепый и могучий,грудь как наковальня, синие как небо глаза уперлись в волхва как два острыхкопья. Он взял меч обеими руками, взглядом провел оценивающе линию от макушкиволхва до пояса с баклажкой из тыквы.

— А почему что-то должно случиться?

Олег напрягся, уже чувствуя короткую острую боль, когдалезвие меча с хрустом проломит ему череп, рассечет лицо, развалит это телонадвое. Застывшие в смертельном холоде губы выдавили с трудом:

— Все мудрецы предсказали войну. Все цари собрали войска.Народ торопился собрать урожай, часть хранит в амбарах, остальное уже в ямах наслучай пожаров и грабежей. Но войны все нет...

Перун слушал молча, Олегу почудилось в глазах бога войнызлое удовлетворение. Он поднял меч, красиво вскинул над головой, от чего мышцына толстых руках вздулись, и стало видно, что руки вовсе не толстые, а это горымускулов, тугих и налитых свирепой мощью.

Их глаза встретились, Перун оскалил зубы шире. Олег видел,как мысль бога войны, опережая руки с мечом, уже развалила череп надвое, иПерун видит теперь нелепо высунутый язык мертвеца, что все еще стоит на ногах.

— И ты, ищущий истину, не можешь понять?

— Не могу, — признался Олег.

— И тебя это грызет настолько, что решился прийти?

Олег развел руками:

— Ты не поверишь... но это сильнее меня. Не знаю, что во мнетакое, но я проклят доискиваться истины. Даже в мелочах... Меня прозвализанудой, я сам знаю, что я скучен и надоедлив. Но я таков.

Перун поинтересовался:

— И что же, враг мой, ты надеешься выйти отсюда живым?

Олег сказал осевшим голосом:

— Нет. Я чувствовал, что здесь смерть. Я, как мог, оттягивалэтот момент.

— Так зачем же пришел?

— Не знаю, — ответил Олег невесело. — Наверное, потому, чтоиначе вся моя жизнь будет отравлена. Я постоянно трушу, спасая жизнь, но немогу трусить, добывая знания.