– Вне… то есть в ограде… там земля другая, оттуда невылезет… то есть не сразу вылезет… – путался двоечник.

Медузия благосклонно кивнула.

– Значит, не сразу, Андрэ? Ну и на том спасибо, чтохоть не сразу. Будет время чуток отряхнуть лопату… Приходи через недельку,дружок. Подучи еще!

– Но я в восьмой раз уже прихожу! – простоналбедолага.

– Именно. А я в восьмой раз трачу на тебя своебесценное время… Но не унывай, дружок! У тебя осталось всего две попытки. Еслине сдашь с десятой, личное общение с парочкой разъяренных верфольфов я тебегарантирую. Лучше сама убью дурака, пока этого не сделал кто-то другой. Ступай,дружок!

Переставляя ноги как паралитик, потомок Дантеса пошел к выходу,всем своим видом изображая скорбь. Однако, едва дверь закрылась, он тотчасповеселел и помчался по коридору.

– Non scholae, sed vitae discimus,[4] – нравоучительносказала Медузия.

Услышав знакомую латынь, перстень Феофила Гроттера попыталсяразразиться целой тирадой, однако Таня сунула руку в карман. В темнотестарикашка быстро засыпал.

Медузия опустилась в кресло и, откинувшись на спинку,посмотрела на Таню. При магическом свете, который, пульсируя, истекал из шара,ее волосы казались темнее, чем при дневном.

– Итак, ты попала ко мне случайно? – спросила она.

– Да.

– И часто ты бродишь ночами по неосвещенному Тибидохсу?

– Обычно он не такой темный, – уходя от прямогоответа, сказала Таня.

Медузия кивнула, задержав голову в нижней точке. Подбородоккоснулся ключицы. Никакого намека на второй подбородок! Античная красота нестрашится времени. Пипа взорвалась бы от зависти, смешав пурген снитроглицерином.

– Согласна. Сарданапал понизил фоновый уровень магии вТибидохсе, и это сказалось на факелах. Мы надеемся, что это временноеявление, – сказала доцент Горгонова.

– А зачем было разрешать Магществу привозить в подвалБашни Призраков невесть кого? Чтобы бояться материализации духов хаоса? –не удержавшись, спросила Таня.

Медузия забарабанила тонкими пальцами по столу.

– Откуда ты знаешь? Совала нос в чужие дела? –проницательно спросила она. Концы ее прядей приподнялись и зашипели.

Таня промолчала. Сказать «да» она не могла. Обмануть жеМедузию было невозможно. Молчание – лучший вариант, когда тебя заставляютвыбирать между двумя крайностями. Она боялась, что доцент Горгонова будетнастаивать на ответе, однако этого не произошло.

– Тот, кто много знает, берет на себя чужие скорби. Араз так – стоит ли принимать на плечи непосильный груз? – загадочноспросила Медузия.

– Но кто-то же должен его нести?

– Кто-то да. Но лучше вначале решить собственныепроблемы. Что ты сказала бы о лопухоиде, который берется осчастливитьчеловечество, в то время как собственные родственники от него волком воют?

– Что ему не повезло с родственниками, – сказалаТаня.

Медузия великодушно кивнула.

– Пусть так. Но тогда и не факт, что ему повезет счеловечеством… Посмотри на меня!

– Зачем?

– Посмотри! – мягко, одновременно властноповторила Медузия.

Таня ощутила, как против ее воли голова поднимается. Мудрые,с золотой искрой глаза Медузии на миг встретились с ее глазами. Таня хотеламоргнуть, но не смогла. Это продолжалось всего миг. Медузия кивнула иотвернулась.

– Не бойся! Я не подзеркаливала тебя. Это скучно… Ялишь считала твою доминанту. Ветер судьбы. Груз кармы. Текущее настроение –назови это как хочешь.

– И что?

– Ты как никогда близка к унынию, девочка. Ты висишь накраю крыши, в кромешном мраке, сама не ведая, что внизу. То ли небольшая высотаи стог соломы, то ли пропасть с камнями на дне. Руки устали. Подняться наверхуже невозможно. Значит, надо рискнуть и сделать рывок. А там одно из двух. Илисорвешься, или выберешься, – спокойно сказала Медузия.

Таня уставилась на нее с удивлением. О ком это она? Неужелио Бейбарсове? Но ведь Медузия сказала, что не подзеркаливала. Значит, совет,который она дает, глобальнее.

– Проблема выбора – самая большая женская проблема. Мытак боимся ошибиться, видим в каждом решении так много разных «за» и «против»,что предпочитаем, чтобы выбор делали за нас. Так гораздо удобнее. Но это невсегда срабатывает. Пока две вежливые домашние собачки стоят возле косточки,повиливая хвостиками и пытаясь определиться с ощущениями, насколько ониголодны, чтобы есть нестерильную пищу в неподобающем месте, подскакиваетголодный уличный барбос – и хвать!.. Косточка достается ему. В общем, в любойситуации ключ ко всему – решимость.

– Вы хотите сказать, что я нерешительная? –спросила Таня.

– Нет. Как раз решимости тебе не занимать. Жертвеннойрешимости. Когда дело касается драконбола или однозначных стрессовых ситуаций,ты действуешь не задумываясь. Но когда ситуация не стрессовая и выбор есть,начинаются бесконечные сомнения. Ты думаешь, и чем больше ты думаешь, чемдольше топчешься на месте, тем более глубокую яму под собой вытаптываешь. Современем, если это топтание не прекратится, ты окажешься на дне оврага. И этопри том, что вокруг равнина, а овраг ты вытоптала сама, – сказала Медузия.

Доцент Горгонова наклонилась к столу, почти коснувшись носомростка.

– Молодые смоковницы пахнут приятнее бука. Все же Рахлогений… – сказала она задумчиво.

Завораживающие, с золотой искрой глаза вновь поднялись наТаню.

– Меньше думай, смелее действуй. Роковых ошибок небывает. Роковая ошибка может быть только одна: когда человек сдается, опускаетруки и перестает барахтаться. Но и не напрягайся, когда идешь к цели.Напряжение выматывает. Просто иди – спокойно, уверенно, не отвлекаясь насторонние цели, даже если они кажутся близкими и доступными. Это иллюзия.Кстати, Ягге никогда не прописывала тебе «капли бодрости Теренция»?

– Нет.