– Старый фокус некромагов! Обычно так посылают клеймо,но я как-то специально проверил: на поцелуи тоже срабатывает! – пояснилБейбарсов.

Менедем: Хремет, неужели у тебя остается столько досуга оттвоих собственных дел, что ты вмешиваешься в чужие, которые нисколько тебя некасаются?

Хремет: Я человек, ничто человеческое мне не чуждо. (Homosum, humani nihil a me alienum puto.)

Теренций. «Сам себя наказывающий»

Всю ночь Ваньку мучили кошмары. Он так метался и так скрипелкроватью, что Ягун, в комнате которого Ванька ночевал, раз десять успелпожалеть, что не положил гостя на более удобном и менее скрипучем диване, а легна нем сам.

«Говорила мне бабуся: Ягун не будь эгоистом! Как в водусмотрела!» – думал играющий комментатор.

Под утро Ваньке привиделось, что перед ним стоит Бейбарсов имедленно поднимает бамбуковую трость. Опережая его, Ванька метнул удвоенный Искрисфронтис. Раскалившийся перстень едва не спалил ему палец. Голова Бейбарсовараскололась, как гнилой орех. Некромаг упал. Его ногти царапали землю. Даже имертвый, он пытался подползти к Ваньке, но еще одна искра заставила его телозамереть и рассыпаться в прах.

Ванька испытал дикую боль. Такую боль, будто, изжаривБейбарсова, он изжарил себя.

– НЕ-Е-ЕТ! – закричал Ванька.

Зеленая искра, сорвавшаяся с его перстня, прожгла в матраседыру. Запахло жжеными перьями.

«Все-таки хорошо, что не на новом диване!» – подумал Ягун.Он подошел к Ваньке и, опасливо косясь на перстень, стал его трясти.

– Ау! Доброе утро, родина! Теперь ты в курсе, почемупсихи в лечебницах спят без колец? – повторял он.

Ванька рывком сел и уставился на Ягуна мутным, неузнающимвзглядом. Затем вскинул кольцо и взял на прицел лоб Ягуна. Потом опомнился,опустил перстень и уставился себе под ноги.

– Вижу, что в курсе… Что тебе снилось? – спросилЯгун.

– Так, ерунда всякая, – уклончиво ответил Ванька.

– И ерунду звали «Глеб»? – уточнил Ягун.

– Откуда ты знаешь? Подзеркалил?

– Не-а. Зомбиков зеркалить нельзя, а то сам чокнешься.Ты раз десять обратился к нему по имени.

Ванька поднял голову.

– В самом деле? Я этого не запомнил.

– Я-то слышал. Ты с ним долго разговаривал во сне,довольно спокойно. Вы что-то обсуждали. Я не понял тему, уж очень невнятно тыговорил… А часов с пяти тебя заколбасило.

– Я его убил, – сказал Ванька.

Играющий комментатор отнесся к этой новости без особогоинтереса.

– Ну, если Бейбарсов – это мой матрас, тогдадействительно убил. Ухлопал на месте, – согласился Ягун.

Ванька оделся, сказал Ягуну: «Встретимся за обедом!» и пошелискать Таню. В комнате ее не было. Об этом Ваньке сообщила через дверьСклепова. Тогда, действуя по наитию, Ванька отправился на драконбольное поле ине ошибся. Таня действительно находилась на поле и стояла рядом с Соловьем. Ине она одна. Около тренера топтался сутулый старикашка с ватой в ушах, скустистыми бровями и торчащими из носа пучками седой шерсти. Одет старик былкрайне своеобразно – три или четыре рваных свитера, на ногах кроссовки изразных пар. Правый – белый на шнурках, левый – черный на шнурках и липучках.

– Позвольте представиться: Эразм Дрейфус,драконболист-профессионал! Вы пришли брать у меня интервью? – проговорилон, протягивая Ваньке руку.

– Нет! – сказал Ванька и тоже машинально протянулруку, однако гномообразный старикашка уже спрятал ладонь за спину.

– Я думал, вы журналист, – раздраженно заявил он.

– Я ветеринарный маг, – сказал Ванька.

– Вынужден вас разочаровать, молодой человек. Я неболею ветеринарными болезнями. И вообще содержать животных мне не покарману, – процедил Эразм Дрейфус и бочком, как краб, отошел от Ваньки.

– Не обращай на него внимания! Он малость с приветом…Но в драконбол играет классно! Соловей его пригласил! – шепнула ВанькеТаня.

– Слушай, может, Сарданапала попросим одежду емукакую-то дать? Ну или там денег? – спросил Ванька, заметивший, что устарика из-под драных свитеров торчит голая спина.

Таня засмеялась.

– Сразу видно, что ты из леса! Дрейфусу? Денег? Онмиллионер, просто у него куча заскоков. Лучше вообще его не трогай… Смотри, атам Маланья Нефертити! Она тоже будет в сборной?

Ванька увидел худощавую, загорелую девушку лет двадцати.Девушка смотрела на него спокойно и без улыбки. Изредка она поднимала руку иотбрасывала темную челку, лезущую ей в глаза.

– А, да! Я ее помню. Это она, кажется, нравиласькогда-то Бейбарсову, – сказал Ванька.

– Что? Она – Глебу? Что за бред! – резкопроговорила Таня и смутилась, сама удивившись своей реакции. – Ну ипрекрасно! Я рада!..

Ванька внимательно посмотрел на нее. Очень внимательно. Таняощутила, что нервничает. Как все-таки противно чувствовать себя виноватой,когда никакой вины за тобой нет! И врать тоже противно. С другой стороны,бывают случаи, когда правда хуже лжи.

– Видишь того гандхарва? Это знаменитый Рамапапа!

Длинноволосый смуглый гандхарв, хлопая крыльями, сел междуними. Его орлиные когти ушли глубоко в песок. Мощные короткие руки держалитрехструнную лютню. Когда он пожал Ваньке руку, тому почудилось, что его ладоньпопала в тиски.

– Ну не такой уж я и знаменитый! Разве что в оченьузком кругу! – сказал Рамапапа и улыбнулся. При этом стали видны еготреугольные зубы. Заметно было, что он доволен и польщен. Ванька же неожиданнопонял, почему вопрос, чем питаются гандхарвы, так тщательно и ловко обходитсяво всех драконбольных книгах.

Неожиданно Рамапапа поднес ладонь козырьком к глазам. Где-товдали полыхнула Грааль Гардарика.

– А вот и Энтроациокуль. Сегодня я прилетел раньше, чемона, – озабоченно произнес гандхарв.

– Ну и что?

– Плохая примета. Если сразу за мной прилетаетЭнтроациокуль, матч проходит очень… э-э… кровопролитно. Последний такой случайбыл сорок два года назад. Тогда Энтроациокуль тоже прилетела сразу за мной. Ичто же вы думаете? Бабай Фунто-Хунто в том матче лишился головы. Дракон вместотого чтобы дохнуть огнем – просто – хрум! – и отгрыз. Никто неожидал, – уверенно сказал гандхарв.