Бактрийская ведьма, летевшая на длинном бамбуковом шесте,опустилась на песок. Ее маленькое лицо напомнило Тане резиновый мяч, изкоторого выпустили воздух.

– Привет, уроды! – прошипела Энтроациокуль.

Соловей вежливо улыбнулся и промолчал. Точно так жепромолчали и остальные, включая Нефертити и Эразма Дрейфуса. Ваньку это ужасноудивило.

– Что молчите, уроды? Где мое «здрасьте»? –продолжала скрипеть Энтроациокуль.

– Не отвечай ей, пока она не обратится лично к тебе поимени. Тот, кто заговорит с ней первым, будет проклят. И тот, кто нападет нанее первым, – умрет, даже если он в сто раз сильнее. Такова еемагия, – шепнул Ваньке Рамапапа.

Вскоре после бактрийской ведьмы прибыли Фофан Бок и КлоппердБлох, европейские драконболисты-легионеры. Фофан Бок был гигант с негнущейсяшеей, восседавший на пылесосе таких размеров, что в его реактивной струе могсвариться даже дракон. Щеки у Фофана были толстые, цвета меди, а бакенбардычерные и густые, как у провинциального пожарника. Говорил он басом, а кашлялтак, что казалось, будто кто-то хлопнул ладонью по дну пустой бочки. КлоппердБлох, напротив, был маленький, невзрачный, очень тощий человечек с прилизаннымивисочками. Летел он на костыле с пружинкой, каждые несколько секунд исчезал ипоявлялся в другом месте. Если Фофан Бок брал тупой силой и чудовищным напором,то тощий Блох, которого Ягун за глаза называл «глистой в разрезе», был саманепредсказуемость.

Соловей О.Разбойник достал из кармана колоду карт и, отмечаяна них, кто из игроков прибыл, стал раскладывать карты на песке. Он выгляделтаким сосредоточенным, что не замечал ничего вокруг. Энтроациокуль, видя, чтоей никого не удается сглазить, перестала вести себя вызывающе. Опираясь надлинный бамбуковый шест, кособокая бактрийская ведьма стояла рядом с Таней ищурилась на солнце.

«Может, она такая злобная, потому что ее никто никогда нелюбил?» – подумала Таня. Энтроациокуль повернула к ней сморщенное лицо.

– Еще что-то вякнешь – отравлю! Зубы выпадут, а кожастанет, как у меня! – прошамкала она.

«Откуда она знает, о чем я думаю? Как обходит моюблокировку?» – испуганно подумала Таня, готовая захлопнуть сознание при первойже попытке проникновения. И вновь не успела.

– Не твое дело как! Я предупредила! – заявилабактрийская ведьма. Отогнув ворот, она продемонстрировала Тане с десятокотравленных игл и маленькую пустотелую трубку.

Тем временем Эразм Дрейфус обнаружил на песке волосатуюсизую гусеницу и съел ее.

– Кто-то считает, что они ядовиты. Я же считаю, что этобелковая пища! Бесплатная белковая пища, если быть точным! – сообщил онСоловью.

– Вчера мы завезли драконам мясной фарш. В Индии палслон, и один из местных магов по доброте душевной телепортировал его мне. Еслитебе нужна будет белковая пища – приходи. Не стесняйся! – сказал Соловей.

Эразм Дрейфус приоткрыл рот и уронил остатки гусеницы.

Клопперд Блох подпрыгнул и появился в метре от Соловья. Дажебез своего костыля на пружинке он ухитрялся перемещаться прыжками, как блоха.

– А вот и Лизхен Херц! – проблеял он возбужденно.

Когда именно прилетела Лизхен Херц, не видел никто. Не былодаже привычной вспышки Грааль Гардарики. Лизхен просто появилась на поле итеперь направлялась к игрокам. Кивнула Тане, чмокнула в щеку грузного ФофанаБока, настороженно посмотрела на Энтроациокуль.

Лизхен Херц была ведьмочка лет семнадцати, с сахарной белойкожей, под которой проступали все жилки, со светлой челочкой, маленькимротиком, румяными щечками и хорошенькими ножками, носки которых былиразвернуты, как у балерины. Метла, на которой она прибыла, казалась слишкомтяжелой для ее маленьких слабых ручек. Больше всего Лизхен Херц походила нафарфоровую, очень дорогую куклу. Весь ее вид, казалось, говорил: «Я такаябеспомощная! Такая непрактичная, такая беззащитная! Опекайте же меня! Неужеливам меня не жалко?» И мужчины мгновенно воспринимали этот сигнал остройбеспомощности. Когда Лизхен шла, хотелось подстелить под нее ковер, потому чтоножки ее были слишком хороши, чтобы ступать по земле. Когда она тянулась ккошельку, всякому хотелось заплатить за нее, потому что деньги были слишкомгрязны для Лизхен. «Не факт, что такая красивая дорогая кукла умеет считать! Ееточно обманут, если я не приду на помощь!» – думал почти каждый мужчина и млелот собственного интеллектуального превосходства.

Вот и сейчас не успела Лизхен Херц сделать десятка шагов, аЭразм Дрейфус и Клопперд Блох уже столкнулись лбами, ссорясь, кто понесет ееметлу. Клопперд Блох победил, и Эразм Дрейфус с горя принялся отплевыватьзастрявшие между зубами куски гусеницы. Фофан Бок грузно подбежал к трибунам,«с мясом» выкорчевал одну из скамей первого ряда и заботливо установил ее рядомс Соловьем, чтобы Лизхен смогла сесть. Лизхен поблагодарила его ласковойбеспомощной улыбкой. Дрейфус прыгал рядом как козлик, вытягивал шею как гусь иржал как жеребец. Он даже перестал притворяться дряхлым нищим чудаком.

– Здравствуй, Маланья! И ты здесь? Какая неожиданнаявстреча!.. Ты как всегда полна сил? А меня дорога совсем вымотала… Я бы судовольствием прилегла где-нибудь! – слабым голосом произнесла ЛизхенХерц.

Дрейфус, Блох и Фофан Бок принялись нервно озираться. Таняподумала, что еще немного – и они разнесут по доскам весь стадион, чтобысколотить утомленной Лизхен кукольную кроватку.

Маланья Нефертити демонстративно отвернулась. Египтянкаславянского происхождения, выросшая среди гробниц и пирамид, останавливавшая нето что коня на скаку, но и «бегемота в галопе» (c Баб-Ягун), ненавиделабеспомощных крошек «всеми швабрами» своей души.

– Дрянь какая! – сквозь зубы процедила она,обращаясь к Тане. – Беспомощную из себя корчит! Я-то ее знаю! Брось ее вмогилу к пяти мертвякам, связанную веревкой, через десять минут в могилеостанется она одна!

– Да ладно тебе! – сказала Таня примирительно.

– Неужели эти болваны не понимают, что, если бы Лизхендействительно была такая мямля, ее никогда не пригласили бы в сборную мира. Даона конкретно пролечивает всем мозги!

– Ты-то чего злишься? По-моему, она охотится не затобой, – резонно сказала Таня.

– Думаешь, ей нужны эти три старикашки? Да чихать онана них хотела! Это она так, разминается, а заодно показывает нам, кто хозяин вгадюшнике… Это она с виду пушистая, а внутри у нее сталь и бетон! Да на неедаже египетская магия не действует! – проворчала Нефертити.

«А ты что, пыталась?» – хотела спросить Таня, но решила неспрашивать.