Таня понимала, что именно злит Нефертити. Резкая как хлыст,колючая, неуживчивая, неспособная к компромиссу и притворству, Маланья смутнозавидовала Лизхен. Херц успешно существовала в амплуа несчастной Дюймовочки,которую каждому мужчине хочется укрыть лепестком тюльпана. Маланья же, гораздоболее нежная в душе, казалась всем «женщиной с хлыстом» и нравилась тольконесостоявшимся мямликам и пожилым дяденькам с размытыми фантазиями.

Внезапно Нефертити резко повернулась и посмотрела на Ваньку,стоявшего в шаге от Тани. Взгляд ее стал настороженным.

– Кто ты? – спросила она резко.

– Э-э… Иван, – отвечал тот с легким удивлением.

Таня невольно улыбнулась. Слушать, как Ванька называет себяИваном, было смешнее, чем самой называть себя «Татьяной». Ох уж эти полныеимена! Иван Владимирович и Татьяна Леопольдовна – застрелиться и не встать!

– Я, кажется, не спрашиваю, как тебя зовут! Яспрашиваю: кто ты? – повторила Маланья тоном следователя.

– Маг. Выпускник Тибидохса, – сказал Ванька, несовсем понимая, чего от него добиваются.

Маланья дернула головой. Ее темная челка мотнулась, повторяяее движение.

– Маг? Ты не маг.

– Почему это? – растерялся Ванька.

– У тебя аура с отвердевшим внешним слоем. Аура,которая оставляет энергию внутри, накапливая ее, а не распыляя. Вроде роговогопанциря.

– Ну и что?

– Такая бывает у некромагов и упырей. Ты не некромаг?

– Я? Нет, – сказал Ванька с возмущением.

– Странно. Очень странно. Ну, будем считать, что яошиблась, – сказала Маланья.

Таня с беспокойством оглянулась на Ваньку. Аура некромага?Сомнений нет: Глеб использовал жидкое зеркало Тантала. Не факт, что Ванькастанет некромагом, но его судьба теперь неразрывно связана с Глебом. Если,конечно, дело не в том укусе упыря, когда Ванька с Тарарахом разносили пегасню.

Соловей О.Разбойник перестал чертить прутиком линии напеске. Поднялся. Прищурил единственный глаз на солнце.

– Вечные опоздания! Без четверти десять. Договорились,что все будут к девяти… Кого еще нет?

– Умрюк-паши… – сказал Рамапапа.

Умрюк-паша был бабай, такой длиннорукий, что, по словамЯгуна, мог хватать мячи прямо с поля. Летал он на коврике-циновке и отличноиграл как в нападении, так и в защите.

– Умрюк всегда опаздывает. Мне это надоело. Надо егоотравить за ужином, – прошуршала Энтроациокуль.

Будь это сказано кем-то другим, слова можно было бырасценить как шутку, но тут почему-то никто не улыбнулся.

– А Пуппера не будет? Мне нравится его трехдневнаящетина, хотя на самом деле он отращивает ее добрую неделю… – томно сказалаЛизхен Херц.

Соловей О.Разбойник покачал головой.

– Нет. Пуппер будет, но прилетит в последний день передматчем. Тренироваться с нами он не сможет по причинам, как мне написали,морально-этического толка.

– Причина морально-этического толка, отодвинься! Тызагораживаешь мне солнце! Мне надо загорать, а то я такая бледная! Представьте,у меня на теле видны синие жилки! – сказала Херц, обращаясь к Тане.

Эразм Дрейфус от страсти закатил глаза. Энтроациокульзахихикала, точно зашуршала бумагой. Сложно сказать, что именно ее насмешило.Синие жилки Лизхен Херц или ее намек на Таню.

– Как-то во время матча я пыталась насадить Пуппера насвой шест. Увы, не получилось. Забавный мальчонка, серьезный такой,вдумчивый, – вспомнила она.

Таня с Соловьем обменялись быстрыми взглядами. Взгляд Танибыл вопросительным – Соловья немного виноватым. «Зачем вы пригласили этупсихопатку?» – мысленно спрашивала Таня. «Прости. Я знаю, что она ненормальная,но выбирать было особенно не из чего. Она отлично играет», – так жебеззвучно отвечал тренер.

Энтроациокуль воткнула шест в песок.

– Не все доживут до матча! Будут жертвы: среди ниходноглазый старикан и молодая дура на контрабасе! – прошамкала она. Таняне в первый раз убедилась, что бактрийская ведьма слышит все их мысли.

Высоко над стадионом полыхнула Грааль Гардарика.

– Умрюк-паша! – сказал по-орлиному зоркийРамапапа. – А что у нас с драконом, Соловей? Кого мы выставим противЗмиулана? Как обычно Агриппу Эйлаха Флюса?

Соловей согнул в руках прутик.

– Нет, – сказал он. – Трехглавый себя неоправдает. Он слишком туп. Предложил бы Гоярына, но Гоярын стар. Придетсяискать другого дракона.

– Но Лизхен могла бы, как и раньше, стать «мозгами»Агриппы Эйлаха! – предложила Таня.

Херц поморщилась. Она не любила засвечивать свой дарманипулирования всеми, кто имел отношение к мужскому полу. В том числедраконами.

– Нет. Этот фокус хорош, но лишь для рядовых матчей.Сборная вечности просчитает все вмиг. Они снесут Лизхен в первые пять минут,после чего накормят тупого дракона мячами с ложечки, – сказал тренер.

Рамапапа подтвердил его правоту.

– Да. Сборную вечности сложно чем-то удивить. АгриппуЭйлаха они сметут с поля, как кучу мусора. Никакие огненные струи не помогут.

– Тогда пусть нашим драконом станет Тангро! –сказала Таня. – Это будет очень необычно. Поймать его невозможно. К томуже у него такая маленькая пасть, что туда не залетит ни один мяч.

– Драконы-карлики в соревнованиях не участвуют.Существует вполне официальный запрет. Что это за ворота, которые не увидишь и вбинокль? – сухо отрезал Соловей.

Рамапапа кивнул.

– Дракон – это еще полбеды. С воротами извернутьсяможно, если хорошо поломать голову. Меня больше занимает другое.

– Что? – настороженно спросил тренер.

– Кто заменит в сборной вечности выбывшего Гроттера?

– Узнаем на матче. Выбираю не я. Выбирают в ПотустороннемМире, – сказал Соловей.

Голос его звучал вполне обычно, не выдавая волнения. ОднакоТаня заметила, что старый тренер зачем-то оглянулся на башни Тибидохса. Чтокасается Энтроациокуль, то она сделала полшага назад. На сморщенном лицебактрийской ведьмы отразилось нечто вроде суеверного ужаса.

«Ей что-то удалось подзеркалить. Но что?» – подумала Таня.

* * *