Сергей всё раздумывал над вопросом о жилье. Дома в пригороде продавались редко, хотя он уже и подкопил неплохую сумму для покупки, а вот подходящего варианта всё никак не подворачивалось.

— Да ты и не спеши что попало-то брать, — говорил Сергею за ужином дед Николай, — У нас не тесно, да и веселее всем вместе.

Майским тёплым утром во дворе их дома появился запыхавшийся сосед Анатолий Рябов. Женька кормила цыплят и с удивлением смотрела, как тучный дяденька влетел к ним во двор, и закричал в окно, стукнув в ставенку:

— Тёть Маня, ты дома? Беги скорее к нам, там зять ваш звонит! Внук у вас родился, внук!

У Рябовых дома был установлен городской телефон, и почти вся улица ходила к ним позвонить. Их номер давали родне, чтобы если что — могли передать весточку. А Рябовы и не были против, отчего же по-соседски и не передать новости. Тем более, что новости чаще всего бывают приятные, как сегодня.

Меланья Фёдоровна выскочила на крылечко, торопливо повязывая косынку:

— Женя, ты давай завтракай и в школу собирайся, а я сейчас… сейчас! Потом тебе всё расскажу!

Женька подпрыгнула от радости, и чуть не выронила блюдо с зерном! Братик! Братик родился, и судя по радости взрослых, с Лялей тоже всё хорошо! Конец многомесячному Женькиному страху за тётю, за малыша! Теперь впереди только приятные хлопоты!

— Бабушка, иди поскорее! Что дядя Вадим скажет, может вернешься до того, как я в школу пойду, мне расскажешь! Я буду ждать, за пять минут потом бегом добегу!

— Женька, опоздаешь в школу, я за тебя краснеть потом буду! В школу иди, после всё расскажу! — крикнула бабушка уже из-за забора палисадника.

Женька, улыбаясь, отправилась завтракать, а сама с нетерпением поглядывала в окно — не идет ли бабушка. Уж очень хотелось узнать, что же сказал дядя Вадим, и как себя чувствует Ляля. Но бабушка задержалась, и девочка всё чаще посматривала на часы.

В школу она бежала, придерживая руками расстегивающийся на бегу портфель. До звонка на урок оставалось всего ничего, девочка уже видела здание школы, когда её окликнули.

— Женя, здравствуй! Ты опаздываешь?

Женя обернулась, и увидела Ульяну Михайловну, тоже торопливо шагающую по направлению к школе.

— Здравствуйте, Ульяна Михайловна! Да, я сегодня задержалась, бабушку ждала, она ушла звонить.

— И я задержалась, — догнала Женьку учительница, — Но у меня-то второй урок, а вот ты поздновато бежишь. Что-то случилось?

— У моей тёти ребёночек родился! — Женька заулыбалась и не смогла сдержать ликующих ноток, — У меня появился братик!

— У Ляли?! — Ульяна, бегущая рядом с девочкой, даже остановилась, — Какая новость прекрасная!

Ульяна Михайловна обняла Женьку, потом спохватилась, взяла девочку за руку — из здания школы послышался заливистый перезвон, начинался урок:

— Бежим скорее! Если что, я Зинаиде Анатольевне скажу, что это я тебя задержала!

— А вы… а вы что, знаете мою тётю? — на бегу спросила Женька.

— Конечно, знаю! Мы с ней подруги! В институте вместе учились, жили в одной комнате! Родила сыночка, ух, Лялька, молодец! Спасибо тебе, что сказала. А то когда бы она мне еще сообщила! Всё, беги на урок. На перемене приходи, если хочешь, ко мне. Я тебе дам почитать литературный журнал новый.

Женька во весь дух припустила по гулкому школьному коридору, и как раз вовремя, потому что Зинаида Анатольевна, преподаватель изобразительного искусства, уже входила в класс.

Со школы Женька бежала еще быстрее, чем утром в школу. Бабушка встретила внучку во дворе, обняла, расцеловала раскрасневшиеся после бега щеки! И рассказала Женьке, что Ляля и малыш в полном порядке, Вадим плачет и смеется от радости, а через несколько дней, когда Лялю выпишут из больницы, они все вместе поедут знакомиться с маленьким Егоркой.

Глава 44

— Женя, ты где? — Ляля стояла на крылечке и из-под руки оглядывала окрестности.

Позади дома в саду, на качели, устроенной дедом Николаем, сидели в обнимку Женя и Маша. Рядом стояла синяя коляска, в которой сладко посапывал Егорка, а девчонки деловито поглядывали на него по очереди — спит ли, ничего ли не беспокоит вверенного их заботам младенчика.

— Посиди пока с ним, я сбегаю. Меня Ляля зовет, — прошептала подруге Женька и убежала на тётин зов.

Наступили летние каникулы, учёба закончилась, а в большом доме Николая Николаевича и Меланьи Фёдоровны на целых три недели поселились Ляля и Егорка. Вадим уехал в Москву — его отправили на учёбу перед повышением по должности. И в Женькиной жизни появилось то, что обычно называется счастьем.

Егорка почти не плакал, улыбался девчонкам беззубой улыбкой, спал и кушал. Бабушка и Ляля по-доброму смеялись над Женькой, которая каждый вечер брала книжку со сказками и усаживалась возле детской кроватки и читала братишке сказку.

— Жень, он же маленький, не понимает еще, — обнимая девочку, Ляля усаживалась рядом с нею, — А ты ему сказки, басни….

— Я хочу, чтобы он мой голос запомнил. И всё он понимает! — Женька прижималась к тёте, — Это вы, взрослые, думаете, что мы ничего не понимаем. А мы, дети, всё понимаем, всегда.

— Ну ладно, тогда читай. Ему в школе пригодится, — Ляля целовала девочку, пряча улыбку.

Сергей приходил со смены, умывался, и осторожно брал из рук Меланьи Фёдоровны или Ляли агукающий глазастый свёрток:

— Давайте мне мужичка, пусть у вас руки отдохнут, — говорил Сергей, подмигивая Женьке.

И у Жени от счастья заходилась душа — здесь все, кого она любит, и кто любит её. Иногда она думала, как обрадовалась бы мама тому, что у Ляли и дяди Вадима родился такой сынок, и как они всей семьёй ходят тихонько на цыпочках, когда Егорка спит. Даже Лапка не лает во дворе, будто чуя, что нельзя.

Жарким летним вечером Меланья Фёдоровна пришла из магазина, положила в буфет свёрток с печеньем и сказала Сергею:

— Сынок, Реутова Галя сказала сейчас, что Агаркова Руфина дом свой продает. Сама к сыну уезжает, в Ростов. Дом-то у неё хороший, добротный, и не старый. Муж её, Ульфат, сам строил, а мастер был знатный, всей округе срубы рубил. Газ у них подведён, вода в доме. Мы тебя не гоним, не думай, ты нам сын, родной, и любим тебя. Но раз сам подумываешь своим хозяйством жить… Да и от нас недалеко, тоже хорошо.

— Мам, спасибо. Что ты, я ведь знаю, что не гоните. Но ты права, свой двор пора иметь, — обнял мать Сергей, — А