В общем, я стала вести себя еще более сдержанно, хотя Вадим всегда занимал только мой столик.

Уж не стану утомлять вас подробностями, но скажу, что Вадим не торопился, не гладил меня по руке, не щипал, упаси бог, за попу, не давал неприлично большие чаевые, не отвлекал посторонними разговорами, так что у хозяина не могло быть ко мне никаких претензий.

И только через пару месяцев он предложил мне встретиться и поговорить. Просто поговорить, где угодно, я сама могу назначить время и место.

Я подумала и согласилась, потому что не ждала от него ничего плохого. Ну, предложит он мне встречаться, я откажусь, потому что не хочу ни от кого зависеть, хочу оглядеться, прийти в себя, может быть, закончить какие-то курсы и поменять работу, не все же бегать с подносами. Главное – это четко выяснить, чего я хочу.

Ну, допустим, он рассердится, чем это мне грозит? Самое плохое – я могу потерять работу, так и ладно, найду другую.

Вы не поверите, но он предложил мне выйти за него замуж. Не сразу, конечно, но после первой чашки кофе.

Девчонки уже как-то прознали, что он не женат, ну, кольца не носит и вообще… Но оказалось, что он вдовец, жена его погибла в автомобильной аварии меньше года назад, и осталось двое детей. Мальчик и девочка. Ира и Андрюша.

Услышав его слова, я даже ничего не ответила, просто удивленно вылупила глаза. Потому что говорил он так серьезно, что сразу поняла: не шутит. Значит, просто дурак или ненормальный? Кто бросается такими словами?

Не похож он был на ненормального. И дураком тоже, конечно, не был, потому что сразу понял, что я сейчас уйду, и наплевать мне, что потеряю работу.

– Ты выслушай сначала, – сказал он.

И деловым тоном перечислил все, что он может мне предложить. Он – человек обеспеченный, у него своя фирма, он много работает и редко бывает дома.

Он сделает для меня многое (в пределах разумного, конечно), даст мне свое имя, статус, приличные деньги на жизнь, я ни в чем не буду знать отказа, мне не придется больше таскать подносы и смотреть на подвыпивших клиентов. А взамен этого он просит только одно, чтобы я стала матерью его детям.

– Но почему я? – спросила я тогда только для того, чтобы что-нибудь сказать.

Он вздохнул и сказал, что ему особо некогда выбирать. А я… тут он еще больше помрачнел и сказал, что его покойная жена сильно пила и что он, конечно, виноват в том, что не замечал, до какой степени это вышло из-под контроля.

Но он много работает и поэтому мало бывает дома.

В общем, она и в смертельную аварию влетела потому, что была сильно пьяна за рулем. Так что у него требование единственное, но самое жесткое к своей будущей жене – не пить. И он знает, что я это и делаю, капли в рот не беру.

Это была чистая правда, потому что после того, как я едва не скатилась в пропасть, пока жила с рэпером, я с трудом пришла в себя. Но не до конца, так что решила полностью перейти на здоровый образ жизни, не курить, не пить и так далее. В ресторане, конечно, это было заметно – девчонки частенько прикладывались после смены, если клиент оставлял недопитую бутылку.

Очевидно, Вадим навел обо мне справки и знал, что я никогда не составляла сослуживцам компанию.

Тогда я сказала, что понятия не имею, как воспитывать детей, своих у меня нет и в ближайшее время я не планировала их заводить. Он с усмешкой ответил, что как раз это мне не грозит, потому что с него детей уже хватит, и заводить еще он не собирается.

Но если он хочет, чтобы я взяла на себя заботы о его детях, пробормотала я, то отчего бы просто не нанять няню?

Он снова усмехнулся, потом вздохнул и сказал, что нянь этих перебывало у него уже столько, что можно женский батальон организовывать.

При жене няни, конечно, были, она не слишком себя детьми утруждала, что уж говорить. Но няни быстро менялись, и он только потом понял почему.

С пьющей хозяйкой очень трудно договориться. Одна задержалась подольше, но когда жена в аварию попала, он ее тут же уволил за то, что не сказала, что в доме творится. И прислуга молчала, жену боялась. Вот так вот.

А теперь ему из агентства присылают таких… таких… он скрипнул зубами. Видно, у человека накипело, и он с трудом сдерживался, чтобы не выругаться вслух. Они там, в агентстве, знают, что жены у него нет, то есть считают его свободным мужчиной и подходящим женихом. Он, как уже говорил, – человек обеспеченный, а что дети, так это ничего, можно их куда-нибудь сплавить.

В общем, эти, с позволения сказать, няни озабочены, только каким образом к нему в постель влезть побыстрее. И как там остаться, то есть перейти из няни в жены. Они считают, что таким путем вполне можно свою жизнь устроить. А на детей им плевать.

В процессе разговора я почувствовала, что мне Вадима жаль. Просто так, по-человечески. Сама теперь удивляюсь, как не ушла тогда сразу, рассыпавшись в извинениях. Хватило меня только на то, чтобы попросить какое-то время на размышления.

Вадим согласился дать мне два дня, только предупредил, что я должна решить твердо: или – или. Никаких предварительных гостеваний в его доме, никакого ухаживания, у него нет на это времени.

Значит, если я соглашусь, то дело будет решенное, я перееду к нему, мы тихо распишемся где-нибудь в ЗАГСе на окраине города и начнем нашу семейную жизнь.

Никакой шумной многолюдной свадьбы, никакого свадебного путешествия. Не потому, что ему жалко денег, а просто сейчас не время, со смерти его жены прошло всего шесть месяцев.

Единственное, что я поняла тогда сразу и бесповоротно, – это то, что жену свою он не любил. И нисколько не горевал, когда она погибла. Должно быть, и правда последние годы были у них тяжелые, с ее алкоголизмом.

Ну что сказать дальше? Теперь я, конечно, понимаю, что нельзя было так поступать. Но тогда… я взяла отгулы и провела в раздумьях эти два дня. Посоветоваться было не с кем, подруг у меня не осталось, девчонкам из ресторана никак нельзя было рассказывать, уж это-то я сообразила. Мамы давно нет, вообще не осталось никаких родственников, кроме отца. С