– Три голоса за прежний курс, и три – против. Слово за командиром экипажа. – Тайлер грустно глядит на Аврору: – Кэт, проложи курс к Академии Авроры. Летим домой.

– Есть, – улыбается Кэт.

Кэл вздыхает и качает головой, но не возражает.

Тай проводит рукой по волосам. Пальцы Кэт летают над клавиатурой.

– Окей, ложимся на курс, – говорит она. – Будем на станции через…

«Лонгбоу» вдруг сильно дергается. Я вскидываю руку схватиться за что-нибудь, корабль снова трясется, меня отбрасывает к стене. Я охаю от боли, ударившись о титан, потом об пол. Убирая волосы с глаз, оглядываю мостик и вижу, что мой экипаж раскидан по всей палубе, стонет и охает. Только Кэл сумел устоять на ногах. Из коммуникатора трещит голос Финиана:

– Творец милостивый, что это там?

– Столкновение? – спрашивает Тайлер.

– На сканерах ничего, сэр, – докладывает Зила.

– Кэт, доклад! – приказывает Тайлер.

– Мы… – Кэт стучит по консоли, ища подтверждения, – … остановились, что ли?

– Двигатели отключились?

– Да нет, просто, черт его подери, остановились. Двигатели дают тягу, но кажется, будто… – Кэт трясет головой, – будто что-то нас держит.

– Не что-то, – говорю я еле слышно. – Кто-то.

Один за другим члены экипажа поворачиваются вслед за моим взглядом, и все мы смотрим на Аврору. Наша девушка не из своего времени закинула назад голову, правый глаз горит призрачным белым светом, все тело дрожит от усилий, выступили вены на шее, на руках. Еще одна струйка крови показывается из носа.

– Дух Творца! – шепчет Тайлер.

– Т-т-ттриг-гггеррр, – говорит Аврора.

Кэт поднимается на колени, наводит пистолет на голову Авроры, но между нашим Асом и ее целью плавным движением вырастает Кэл.

– С дороги!

– Ты ее не тронешь.

Аврора обращает взор к Тайлеру. Все ее тело трясется.

И «Лонгбоу» трясется – бешено, страшно, будто хочет сам себя на части разорвать.

– В-в-в… – заикается Аврора.

– Что? – шепотом переспрашивает Тайлер, наклоняясь к ней.

– В-в-верь…

Очередной приступ дрожи, сбивающий меня снова на пол. Корпус постанывает, визжат начинающие проворачиваться заклепки.

Тайлер смотрит на меня. На свой экипаж. На окружающий нас корабль, раздираемый судорогами на части. Я вижу, как вращаются шестеренки в его голове. Взвешивая опасность, грозящую экипажу.

Предупреждение де Стой и Адамса перед нашим отлетом.

Он под рубашкой сжимает что-то – отцовское кольцо сенатора, висящее на титановой цепочке.

Тай всегда играл точно по правилам. С тех пор, как мы в тринадцать лет в Новом Геттисберге расписались на бланке.

Груз, который вы везете, ценнее, чем вы можете себе представить.

– Верь… – шепчет Аврора.

Тайлер стискивает зубы. Рука отпускает отцовское кольцо и ложится на метку Творца на воротнике. Под скрежет и судороги «Лонгбоу» Тай ползет по встающей на дыбы палубе к своей командной консоли. Я вижу, как он входит на навком и задает новый курс.

И почти сразу тряска прекращается. Двигатели набирают тягу, я чувствую ускорение через инерционные гасители.

Свет в глазу Авроры мигает и гаснет, будто повернули выключатель. Она обмякает в кресле, снова отключившись наглухо, из носа капает кровь. Зила подбегает к ней и щупает пульс, Кэл предлагает помощь. У Кэт глаза прищурены, трясущиеся руки держат рукоять дезинтегратора. Я смотрю на навком – на новый курс, введенный Тайлером.

– Куда мы, малыш?

Но я и так знаю ответ.

– Семпитернити, – тихо отвечает он, оглядывая рубку.

– Ты думаешь, так надо? – спрашиваю я.

– Сам не знаю. – Он снова касается метки Творца на воротнике, но смотрит на Аври. – Но иногда приходится просто верить.

МЕСТА, КОТОРЫХ СЛЕДУЕТ ИЗБЕГАТЬ

ПИРАТСКИЕ АНКЛАВЫ

СЕМПИТЕРНИТИ

Чтобы узнать подробности истории Мирового Корабля, щелкните Здесь

КАРТОГРАФИЯ НЕПОЛНАЯ В СВЯЗИ С ВРАЖДЕБНОЙ ОБСТАНОВКОЙ

ЗДЕСЬ ЕСТЬ ЗЛО

14. Аври

– Цзе-Линь, проснись!

Я открываю глаза, не сразу понимая, где нахожусь. Помню ссору на мостике «Лонгбоу». Тайлер, Кэл, Скарлетт и Кэт. Яркие лампы. Но лежу я сейчас в мягкой постели, вокруг меня теплый свет. На стенках знакомые постеры, и знакомая плюшевая белка рядом.

Моя комната.

Я у себя в комнате.

– Цзе-Линь?

Я поднимаю глаза и вижу над собой лицо, которого не ожидала увидеть снова. Круглые щеки, морщины на лбу – мама шутила, что они у него с пятнадцати лет, потому что так сильно его удивлял мир.

– Папа?

– Я тебя ждал, Цзе-Линь.

Он притягивает меня в объятия, и я чувствую, как дрожит его грудь, он смеется и плачет, и я плачу и смеюсь. И все, что я могла бы сказать, что должна бы сказать, меня заполняет до краев, потому что он не умер, и не поздно еще, и я хочу отстраниться и говорить, потому что очень, очень много есть что сказать.

Но не могу.

Не могу пошевелиться. Он меня слишком крепко обнимает. И я не могу дышать, не могу говорить. Я отталкиваюсь изо всех сил, отпихиваю его от себя, но он будто из смолы, от него отрываются куски, липнут ко мне, тянутся нитями, как ириска. Просачиваются мне под кожу.

– Отпусти!

Он смотрит на меня и улыбается, радужки у него как синие цветы.

– Ра'хаам, – говорит он.

– Пусти!

– Ра'хааааам.

– Аврора?

Я открываю глаза и слышу, как гремит сердце. Рядом со мной сидит Скарлетт, надо мной стоят Зила и Кэл. Рот у меня сух как песок, все тело болит и ноет. Но постепенно понимаю, что я еще здесь.

А не там.

Это был кошмар.

И я не знаю, то ли это облегчение, то ли снова неутешное горе. Я не дома, не у себя в комнате. Я на звездолете за миллион световых лет от нее. И все как пропало, так и пропало, и отец как был мертв…

Скарлетт подносит мне воду, в ее глазах – забота и подозрительность. Я отмечаю, что у Зилы рука на пистолете. И Кэл тоже вооружен, следит за мной фиалковыми глазами, стоя возле двери.

– Ты что-нибудь помнишь? – спрашивает Скарлетт.

Вспыхивают образы. Я бросаю Скарлетт в стену. На губах у меня кровь. Громкие голоса. Папина кожа сплавляется с моей как ириска. Но один образ горит ярче других – название.

– Семпитернити, – бормочу я.

Зила и Скарлетт обмениваются взглядами, и рыжая кивает.

– Мы идем Складкой почти четыре часа и уже совсем близко. Тайлер попросил нас привести тебя на мостик, на случай если ты… что-нибудь увидишь.

Я энергично моргаю, стараясь избавиться от образа отца. От того, как он кусками сливается со мной. Вздрогнув от боли, когда Скарлетт помогает мне подняться, я замечаю, что мы в каком-то жилом помещении. Койки, шкафчики, и серым цветом оружейного металла – эмблемы Легиона Авроры на стенах. Я ловлю мельком свое изображение в зеркале. Белая полоса в челке, белая правая радужка. Не знаю, что это все значит, но на меня будто незнакомка глядит из зеркала. Беспомощная. Разозленная.

– Я знаю, вы все считаете меня сумасшедшей, – бормочу я.

– Никто тебя такой не считает, Аври, – говорит Скарлетт, трогая меня за руку. – Тебе многое пришлось пережить, и мы это знаем.

– Скарлетт, «Хэдфилд» шел на Октавию III, – говорю я тихо и зло. – Я годами