— Артем, успокойся, прошу тебя. Пойдем, пройдемся все вместе до лагеря и тут же вернемся. Привыкнуть можно по ходу дела.

— Не давите на меня все скопом! Мне тяжело психологически! Все! Закончим на этом!

— Артем Тимофеич, миленький, — вмешалась Алла Ивановна, — ну, смотрите, Вас так просят. И кто? Священник и две женщины. «Если женщина про-о-осит…» — пропела она на удивление красивым и мелодичным голосом.

Кирилл, Мария и Алла Ивановна засмеялись. Я тоже невольно улыбнулся и почувствовал, что начинаю сдаваться, размягчившись, как воск на солнце. Действительно, почему бы мне не уступить? Пусть разочек посмотрят, что там и как, а потом я никого больше туда не пущу. В конце-то концов, без меня все равно никто в шлюз не проникнет. Да и ученых пригласить рано или поздно придется. Ладно, пусть потешатся, Бог с ними.

— Ей-Богу, не ко времени этот выход. Но устоять против женщин, к сожалению, не могу. Ладно, будь по-вашему. Готовьтесь, пойдем.

— Вот и отлично. Давно бы так! — воскликнула Алла Ивановна. Широко улыбаясь, она подбежала ко мне, привлекла к себе и трижды поцеловала. — Во имя отца… и сына… и святого духа… — сказала она, как выпалила.

Солнце висело у самого зенита и немилосердно жгло.

Священник вышел из шлюза последним. Сойдя со стремянки, он опустился на колени и, раздвинув траву, поцеловал землю. Воздев руки к небу, он надрывно произнес:

— Великий Боже, благодарим тебя за щедрые дары твои! Благослови эту гостеприимную землю и все, что есть на ней, а также всех нас, многогрешных рабов твоих: Артема, Кирилла, Марию и Аллу во имя отца и сына, и святого духа. Аминь.

Матушка прижала к груди ладони, посмотрела на небо и отвесила поясной поклон. Мария сделала то же самое. Дождавшись окончания ритуала, я скомандовал:

— Грузите вещи на коляску! Поедем в лагерь. Ждать некогда — сейчас Вас так припечет солнышко, что мало не покажется.

— Ничего, мы с матушкой в Афгане к жаре привыкли. А Вы с Марией успели освоиться здесь, так что как-нибудь не пропадем. Дайте-ка мне тележку, Артем Тимофеич, я сам ее повезу. Мне будет сподручнее, если Вы впереди пойдете — будете нам путь указывать.

— Тут и указывать не нужно — дорога провешена. Видите эти флажки? Они и приведут нас прямехонько к лагерю.

Опираясь на копье, я молча шагал к лагерю, проклиная себя за мягкотелость, и думал, как бы поделикатнее да поскорее избавиться от навязчивого общества Кирилла и его блаженной Аллы Ивановны. Никаких плодотворных идей на этот счет у меня не было, желания говорить — тоже. Меня не покидало возмущение тем, что Мария, никак меня не уведомив, посвятила эту «божественную» парочку во все тайны шлюза и всего, что с ним связано, предав меня таким образом. Да, я был настолько ею очарован, что повел себя как мальчишка и абсолютно во всем раскрылся перед нею, начисто забыв аксиому о том, что нельзя доверяться малознакомому человеку, каким бы хорошим он ни казался. А ведь я ее практически совсем не знал. Как теперь быть? Как строить с нею дальнейшие отношения?

Сразу за мной шли Мария с матушкой. Отмахиваясь от надоедливых насекомых и изнемогая от экваториальной жары, они иногда тихо обменивались короткими фразами и снова замолкали. Кирилл замыкал шествие, катя впереди себя мою коляску и время от времени утирая с лица обильный пот заранее приготовленным большим белым лоскутом. Коляска с нашими вещами казалась в его руках легкой игрушкой, хотя я знал, что это далеко не так. Энергия этого человека невольно возбуждала во мне чувство зависти, хоть я и понимал, что он моложе меня на целых пятнадцать лет и прошел жесткую закалку в Афганистане.

Первыми на террасу спускались женщины. За ними тащились мы с Кириллом. Помогая ему удерживать коляску, я оценил физическую силу и нечеловеческую выносливость этого человека.

Перепрыгивая с камня на камень, Мария подвела нас к черной пасти пещеры, источавшей желанную прохладу и терпкий запах сырости.

— Вот и наш лагерь, — торжественно сказала она. — Входите, чувствуйте себя как дома.

Изнемогавшая от адского зноя Алла Ивановна в нерешительности остановилась у входа. По ее раскрасневшемуся лицу струями сбегал пот. Робко заглянув в темноту, она спросила:

— А там никто не живет?

— Кроме нас с Артемом, никто, уверяю вас.

— А вдруг за то время, пока Вы были дома, кто-нибудь туда забрался и, как только мы войдем, нападет на нас из темноты?

— Нас защитят наши мужчины, — отшутилась Мария и, взяв из телеги свой рюкзак, решительно шагнула в пещерную темень.

Алла Ивановна двинулась было вслед за нею, но у самого входа остановилась.

— Там же темно, — сказала она, испуганно посмотрев на нас с Кириллом.

— Да у меня фонарь есть, — отозвалась из темноты Мария. — Идите смелее, не бойтесь!

Пещера встретила нас желанной прохладой, озерной ледяной водой и мириадами растущих на стенах и уступах кристаллов, сверкающих в свете наших фонарей причудливыми переливами всевозможных цветов. Пораженный красотой пещеры, Кирилл стоял, жадно вдыхая холодный воздух, и озирался по сторонам, не скрывая удивления. Он не решался оторвать взгляда от волшебного блеска камней, словно эта чарующая картина могла в любое мгновение таинственным образом исчезнуть.

— Матушка, ты посмотри, красотища какая! Ни дать ни взять пещера Алла-ад-дина!

Переведя дух, он обратился ко мне:

— Это что, горный хрусталь? Или может алмазы?

— Скорее всего, хрусталь. Или гипс. Но никак не алмазы, — ответил я, направляясь в грот, который мы с Марией успели к тому времени сяк-так оборудовать.

— Гипс? — удивился Кирилл. — Он, насколько я знаю, совсем не такой.

— Бывает и такой. Гипс — это не только строительный материал или то, что накладывают при переломах конечностей. В горах и пещерах он встречается в виде бесцветных или белых кристаллов, иногда окрашенных захваченными ими при росте включениями и примесями в бурые, голубые, жёлтые или красные тона.

— Впервые слышу. Вы в этом уверены, Артем Тимофеич?

— Геологи утверждают, что это именно так. Кстати, существует две разновидности гипса — волокнистая, именуемая селенитом, и зернистая, называемая алебастром.

— А почем Вы знаете, что это не алмазы? — не успокаивался Кирилл.

— Кристаллы алмаза имеют совсем другую форму. А это либо горный хрусталь, либо гипс, либо какая-нибудь соль.

— Но я все же грешным делом отколю парочку — специалистам показать.

Подняв с пола небольшой округлый камень, он подошел к увенчанному сверкающей друзой уступу и легким ударом отколол несколько кристаллов. Потом проделал то же самое в другом месте. Мне почему-то стало жаль этой первозданной красоты.

— Зачем же так