девчонки. Они не выносят даже запах «сучка», отдают свои порции мне, а я сам не любитель этого дела.

— Налейте немного, — кивнул молодой человек, но тотчас передумал и сказал сам себе: «Незачем мне сейчас выпивать, и так голова кругом идёт!»

Чуть помолчав, зенитчик сказал: — Если можно, то я отнесу водку к себе. Нужно обработать раны ребятам.

— Конечно, конечно! — засуетился хозяин землянки. — Ты иди, а я пришлю к вам солдата, он принесёт термосок с аракой.

Яков вернулся на батарею и, в который раз за день, обошёл все позиции. Раненые были уже перевязаны, а здоровые красноармейцы возились с мёртвыми немцами. С ними не церемонились. Стараясь укрыться в складках степи, их оттаскивали на нейтральную полосу и сбрасывали в большие воронки.

К счастью, фашистские снайперы в советских солдат не стреляли. Видно, решили дать им похоронить убитых «genossen». Пусть даже таким простым способом. Всё лучше, чем твои друзья и соратники будут валяться на пыльной земле и разлагаться в лучах горячего солнца.

Когда с покойниками было покончено, Яков посмотрел на стенки окопов, обрушенных взрывами бомб, и хотел приказать подновить невысокие брустверы. Взглянул на бойцов, валящихся с ног от усталости, парень подумал: «Пусть отдохнут хоть немного, а то начнётся очередная атака, а у них сил уже нет, винтовку поднять».

Затем его мысль перескочила совсем на другое: «Как же эти траншеи содержали в порядке ещё до меня? — он посмотрел на разросшееся «батарейное» кладбище и сам же себе ответил: — Скорее всего, раньше здесь было намного больше народу».

Тут он заметил незнакомого немолодого солдата, идущего от прожектористов. Потрясённый боец смотрел на позиции, перепаханные большими воронками, на израненных красноармейцев, лежащих на голой земле, и на орудия, иссечённые осколками с пулями, — его расширенные от удивленья глаза наполнял мистический ужас.

«Скорее всего, пока не бывал под настоящим обстрелом, — усмехнулся про себя лейтенант. — Интересно, как они, такие непуганые, все попали сюда? Наверное, прибыли посуху, из Самары с Саратовом, и ещё до того, как фашисты взялись бомбить все дороги. А потом сидели в тылу, пока фронт сам до них не дошёл.

Хотя, чего это я? — остановил Яков ехидные мысли. — Боец принёс на позицию водку, обещанную добрым соседом, а я над ним насмехаюсь. Тоже мне, нашёлся седой ветеран. Сам явился сюда часов семь назад».

Приняв ценный подарок, Яков попросил передать благодарность капитану прожектористов и отпустил испуганного до смерти посланца. Парень позвал к себе немолодого сержанта, прибывшего в разгар рукопашной, спросил, как они все устроились, и пока тот отвечал, принюхался к дыханию своего подчинённого.

Отметив, что от собеседника не пахнет спиртным, Яков кивнул на немецкую флягу, висевшую на боку МВДешника, и приказал:

— Снимите с неё колпачок.

Лейтенант подождал, пока удивлённый мужчина исполнит приказ. Затем, управой казал на двенадцатилитровую ёмкость, стоявшую возле ноги, и продолжил:

— Возьмите термос. Пройдите по позициям всей батареи и раздайте бойцам по порции водки. Судя по виду стаканчика немцев, в него помещается не более ста пятидесяти граммов. Тем, кто прилично принял на грудь, ничего не давать, а то, чего доброго, ещё опьянеют.

Если кому-то потребуется обработать глубокую рану, налейте, сколько нужно для этого. Пусть хотя бы польют сверху бинты. Вдруг поможет остановить течение крови. Да и лишняя дезинфекция никогда не мешает. То, что останется, принесёте в землянку, где я живу. Выполняйте!

Проводив взглядом сержанта, лейтенант устало поплёлся к жилищу для офицеров. Яков вошёл в необжитое никем помещение и опустился на жёсткие нары. Он медленно снял тяжёлую каску и положил на соседнюю «койку». Рядом бросил пилотку, сильно промокшую от солёного пота. Потом прислушался к своему состоянию и ладонью пощупал увлажнившийся лоб.

Кожа под пальцами оказалась горячей. Голова болела значительно больше, чем прежде. Перед глазами мелькали какие-то тени и пятна. Парня немного подташнивало.

После завтрака прошло много времени, но есть, почему-то, совсем не хотелось. Желания выпить сто граммов водки тоже у него не возникло. Зачерпнув кружкой воду из термоса, парень выпил её небольшими глотками, лёг на уставшую спину, опустил тяжёлые веки и отключился в тот же момент.

Как это ни странно, но сквозь забытьё он слышал и ощущал удивительным образом всё, что происходило вокруг. В дверь постучали. Щелястая створка открылась, и в землянку вошёл сержант МВДешников.

Осматриваясь в полумраке землянки, он постоял возле порога. Стараясь не топать, мужчина прошёл к столу, составленному из ящиков от зенитных гранат, и опустил на пол «термосок с аракой». Потом повернулся к низкому выходу и исчез в сиянии солнца, что быстро клонилось к закату.

Очередные налёты

Раздался до боли знакомый, оглушительный крик: «Воздух! Курс 40! Двенадцать самолётов врага!» — и Яков очнулся от забытья.

«Опять!» — простонал лейтенант. Он опустил ноги на пол и, помогая телу руками, с великим трудом принял «положение сидя». Несколько долгих секунд зенитчик пытался сориентироваться в окружающем полутёмном пространстве и сфокусировать расплывавшийся взгляд.

Наконец его зрение пришло в полную норму. Предметы перестали двоиться и дрожать, вися в воздухе. Парень осторожно поднялся на нетвёрдые ноги, слегка пошатнулся и, опершись рукою на стол, встал вертикально.

Парень припомнил коротенький текст из медицинского справочника и сказал себе: «Э-э, братец, да у тебя, кажется, сильное сотрясение мозга или контузия. Хорошо бы тебе полежать несколько дней в тишине и покое, ан нет, приходится идти воевать!»

Снаружи раздавались команды наводчиков, и командиру всей батареи нельзя было находиться в землянке дольше других. Ещё, чего доброго, примут за труса. Яков надел пилотку на гудящую голову, сверху осторожно пристроил тяжёлую каску. Насколько это возможно, он принял внушительный вид и вышел из своего помещения. Парень привычно посмотрел на часы и со злостью сказал: «Двадцать один ноль одна. Каждые четыре часа, пропади они пропадом!»

Яков добрался до узкой траншеи, соединяющей второе и третье орудия. Парень взглянул на позиции и с облегчением понял, что пока он лежал без сознания, приезжали ремонтники. Они привезли новую пушку и утащили разбитую. Мало того, кое-как подшаманили все остальные. В глаза бросались детали, которые они заменили. Снарядов тоже оказалось в достатке.

Парень не стал возмущаться, мол, почему, не разбудили его? Он перевёл взгляд на летящие самолёты фашистов, собрал волю в кулак и с трудом разогнал лёгкий туман, клубившийся у него в голове.

В мозгу заработал какой-то мыслительный счётчик. Яков прикинул расстояние до приближавшихся фрицев, немедленно понял, что пора вступать в бой и отдал команду: