Причём им приходилось выполнять роль заряжающего, и производить выстрел по команде наводчика. Все бойцы имели небольшие ранения и оказались сильно измотаны. На соседних позициях дела обстояли не лучше, и плюс ко всему, они были заняты борьбой с пикировщиками.

Пока уцелевшие красноармейцы бегали за снарядами к ящикам, штурмовая группа фашистов поднялась в полный рост. Фрицы вдруг закричали: — «Hurrà!» — и рванулись к зенитчикам с удивительной прытью. За ними спешили обычные пехотинцы с винтовками.

Заметив атаку «камрадов», пилоты бомбардировщиков побоялись попасть по своим. Они перестали пикировать на батарею, где находился Яков Малинин, и сбросили бомбы на их соседей справа и слева. Потом, брызнули в разные стороны и поодиночке устремились на запад.

Фрицы промчались сто с чем-то метров, приблизились на расстояние прицельной стрельбы и стали палить на ходу, из «шмайсеров» и ручных пулемётов. Выпущенные из десятков стволов кусочки свинца противно свистели в окружающем воздухе. Они выбивали из почвы фонтанчики пыли, громко стучали по железной платформе и высекали пучки длинных искр.

Грохнул пушечный выстрел. Яков увидел, как снаряд его пушки попал в грудь очень крупного молодого фельдфебеля с «MG 34» в руках. Раздался оглушительный взрыв, и ударная волна детонации превратила фашиста в кровяные брызги. Оторванные руки и ноги отлетели в разные стороны, а голова в металлической каске упала на землю и, словно мяч, покатилась вперёд.

Сотни осколков врезались в бегущих врагов, и убили и искалечили всех, кто находился вокруг. Мёртвые штурмовики споткнулись на полном ходу и, словно колоды, рухнули в пыль. Живые завыли от ужасающей боли и, хватаясь за раны, покатились по пыльной земле. Но даже большие потери не прекратили атаку захватчиков.

Оглянувшись назад, Яков заметил, что заряжающий бежит за снарядом. Что-то попало бойцу в правую ногу. Он нелепо качнулся, потерял равновесие и упал лицом вниз. С ощутимым трудом боец перевернулся на спину. Отталкиваясь от земли сапогом и руками, он еле подполз к штабелю ящиков и сел возле него. Потом, стащил с плеча карабин, передёрнул затвор и приготовился к стрельбе по врагам.

— «Снарядов больше не будет!» — подумал вдруг Яков: — «Сейчас немцы окажутся рядом. Командир второй батареи увидит, что они уже здесь и прикажет врезать по нам. Чтобы пушки не достались врагам, и они не ударили с фланга в него!»

Не желая безропотно ждать, когда его кто-то убьёт, парень спрыгнул с неудобного кресла наводчика, отошёл на два шага назад и присел за невысокой станиной орудия. Какая никакая, а всё же защита от пуль стреляющих фрицев.

Выхватив из кобуры пистолет, лейтенант снял оружие с предохранителя и взялся левой рукой за воронёный затвор. Защитная коробка ствола сдвинулась немного назад. С тихим щелчком взвёлся курок.

Яков плавным движением отпустил тугой механизм, увидел, что он вернулся на место и с облегченьем услышал, как тупорылый заряд вошёл в открытый патронник. Теперь можно было стрелять по врагам.

Парень поднял «ТТ» на уровень глаз. Как можно удобнее, он положил правую кисть на спущенное колесо платформы зенитки. Рядом устроил ладонь левой руки. Свободными пальцами он обхватил свой кулак, с зажатым в него рукоятью оружия, навёл мушку на ближайшего фрица и нажал на спусковую скобу.

Послышался выстрел, очень негромкий в окружающем шуме смертельного боя. Отметив, что попал в того пехотинца, в которого целился, лейтенант стал посылать в нападающих пулю за пулей.

С другой стороны от орудия расположился левый наводчик. Пожилой усатый боец встал на колено левой ноги. Скинул с плеча винтовку под названием «мauser» и примкнул к ней штык армии Гитлера.

Данный предмет весьма отличался от четырёхгранных советских штыков, предназначенных для «трёхлинейки» конструктора Мосина. Это был достаточно длинный, широкий, обоюдоострый кинжал.

Мужчина привычно поднял оружие и дослал в ствол патрон. Он опёр цевьё на пробитое колесо платформы зенитки и, без всяких эмоций, прицелился в бегущих фашистов.

Штурмовики, сломя голову, мчались вперёд. Все старались, как можно быстрее, пересечь открытое место. Они бежали, не пригибаясь, и палили на полном ходу. О точном огне не могло быть и речи, но пули свистели так близко и часто, что уберечься от них оказалось почти невозможно.

Находясь в неглубоком укрытии, Яков вдруг успокоился, и начал действовать так, словно вновь очутился в тире училища. Дымящиеся гильзы «ТТ» вылетали из выводного окна одна за другой. Тяжёлый затвор дёргался после каждого выстрела, возвращался на прежнее место и загонял новый заряд в опустевший патронник.

Зенитчик всегда отличался завидною точностью на огневом рубеже. Сейчас лейтенант находился в очень удобной позиции. Бил не спеша и с упора, и каждым выстрелом срезал врагов одного за другим.

Выпустив все восемь зарядов, парень увидел, что кожух затвора не вернулся назад, как положено. Оголив круглый ствол, он остался в том положении, куда его откинуло выстрелом.

Левой рукой Яков выхватил из подсумка запасную обойму. Большим пальцем правой нажал на защёлку. Свободными пальцами левой ладони освободил и вытащил из рукояти пустой магазин. Мгновенно сменил его на заряженный.

Большим пальцем правой руки парень спустил рычажок «затворной задержки». Приготовился к веденью огня и вдруг увидел нечто ужасное. Оказалось, что пока он возился с оружием, фашисты приблизились к краю окопа.

К счастью зенитчиков, к тому времени, они уже опустошили магазины у карабинов, «шмайсеров» и всех пулемётов. Не имея возможности пополнить запасы патронов, он дружно бросились в рукопашную схватку.

Убив высокого фрица, бегущего к пушке, парень сдвинулся в сторону. Он пропустил мимо себя уже мёртвое тело, которое продолжало упрямо бежать. Яков заметил приклад, летящий в лицо. Он резко отпрянул назад. Грохнулся на спину и выстрелил снизу в нападавшего немца.

Тяжёлая пуля пробила лобную кость, влетела в череп фашиста и превратила мозг нападавшего в серое жидкое месиво. Из носа и рта мертвеца хлынула алая жидкость. Подчиняясь инерции, покойник устремился вперёд, и рухнул на Якова.

Стараясь убраться из-под тяжёлого трупа, лейтенант ринулся в сторону. Опёрся левой рукою о землю и ощутил под ладонью черенок от сапёрной лопатки. Парень до боли сжал крепкие пальцы. Вскинулся на ноги и, стараясь удержать равновесие, взмахнул небольшим инструментом.

Рядом с ним оказался огромный фашист. Он держал карабин, словно дубину, и пытался ударить зенитчика сверху. Парень повёл рукой в обратную сторону и рубанул по горлу врага.

Остриё перебило артерии с мышцами. Из глубоких разрывов ударила горячая кровь. Штурмовик уронил верный «мauser» и схватился за рану руками. Он упал на колени, как богомолец, и, содрогаясь