Затем, началось настоящее месиво. Вертясь, как юла, Яков уходил от ударов фашистов. Бил лопаткой вправо и влево, но когда понимал, что не успеет дотянуться до немца, палил из «ТТ».

Краем глаза, он видел, что левый наводчик расстрелял все патроны. Поднялся на ноги и, следуя правилам боя штыком, направил винтовку вперёд. Мужчина отбил мощный удар, направленный в грудь. Продолжая движение, он врезал прикладом в морду напавшего фрица. Тот слетел с ног, словно лёгкая кегля и укатился куда-то в сторонку.

Боец выставил ствол перед собой и воткнул длинное лезвие в живот другого фашиста. Острый клинок вспорол всю одежду и потное тело. Стенки брюшины разъехались в стороны. Серо-багровые органы кучей рванулись наружу.

За спиной Якова грянул раскатистый крик. Послышалось родное: — Ура!

Откуда-то сзади выскочило с десяток бойцов. Они в едином порыве помчались вперёд. Немцы слегка отшатнулись назад. Ряды враждующих армий мгновенно смешались. Образовалась огромная свалка.

Теперь, никто из противников не чувствовал рядом своих. Каждый видел только врага. Он дрался сам за себя и за свою драгоценную жизнь. Крики ярости, злобы и боли, слились в общий, неразборчивый рёв.

Чавканье разрубленных тел, треск перебитых костей, хрип раненых и уже умирающих, сопровождали картину неистовой битвы. Их дополнял безудержный мат на двух языках.

Каким-то неведомым чудом молодой лейтенант оказался во втором эшелоне безудержной схватки. Он перевёл сбившееся от напряжёнья дыхание и, как можно скорее, перезарядил пистолет.

Стараясь не угодить в советских солдат, офицер стал палить в проклятых фашистов. Яков был приличным стрелком. Ему не составляло труда, продырявить нужную цель, находящуюся недалеко от него. Захватчики падали один за другим.

Выпустив последний патрон из «ТТ», парень пошарил взглядом вокруг. Он поискал любое оружие, готовое к бою. Везде валялись неподвижные трупы. Среди них, лежали винтовки с пустыми затворами и несколько «шмайсеров» без магазинов.

Похоже, что и те и другие противники, опустошили обоймы, когда фашисты бежали к зениткам. А после того, как столкнулись с врагом, перезарядиться уже никто не успел. Все стали драться лишь тем, чем попало под руку. В ход шли штыки и приклады, лопатки и железные каски.

Все впали в какую-то жуткую, невероятную высокую степень агрессии. Все били руками, ногами и головами туда, куда попадут. Остервенело душили друг друга. Рвали зубами лица и глотки. Давили пальцами в глаза неприятеля до тех самых пор, пока они не вытекали наружу, как грязное жидкое месиво.

Смертельные недруги не уступали друг другу ни в силе, ни в ловкости, ни в злобе, ни в ярости. Какое-то время не удавалось понять, на чьей же стороне перевес?

Убитые и раненные безвольно вались на землю, но живые и там продолжали борьбу. Все дрались до тех самых пор, пока кто-то из них, не отдавал свою душу жестокому богу войны.

Дерущихся с обеих сторон становилось всё меньше и меньше. Яков подумал, что скоро останется только он, да какой-нибудь молоденький «обер». Так что, придётся им в последнюю очередь кинуться в битву. Так делали вожаки крупных стай, состоящих из диких зверей.

Найдя трёхлинейку с примкнутым штыком, парень поднял винтовку с земли, взял оружие наперевес, как учили инструкторы по рукопашному бою, и, шатаясь от сильной усталости, двинулся на помощь своим. Тем, кто ещё кое-как стоял на ногах.

Тут он со страхом увидел, что со стороны неприятеля бежит с полсотни солдат. Они не были такими молодыми и сильными, как штурмовики, что напали на батарею зенитчиков. В начале атаки, пехотинцы среднего возраста сильно отстали от своих резвых «камрадов» и не могли их тогда поддержать.

Зато, когда они оказались у места сражения, то успели сменить магазины. Если бы не общая свалка, в которой невозможно понять, где русские, а где фашисты, то перестреляли бы всех за пару секунд. Сила вдруг оказалась на стороне немецких захватчиков. Красноармейцы медленно подавались назад.

— «Сейчас, нас окружат и сразу убьют!» — понял вдруг Яков и приготовился к неминуемой смерти.

Секунду спустя, он услышал лающий крик на чужом языке: — Panzer! — вопил кто-то из фрицев. Его громкий испуганный вопль поняли все, кто находился поблизости. Даже те, кто неистово дрался и, казалось, не замечал ничего, что творится вокруг.

Удивительно дружно немцы отступили на шаг. Они разом все повернулись и, подхватив легкораненых под руки, побежали к ближайшим развалинам. Все, как один, петляли из стороны в сторону и низко пригибались к земле. Фрицы ныряли в воронки, попавшиеся им на пути, и старались удрать, как можно скорее.

Удивлённый поведеньем противника, парень глянул назад и едва не заплакал от радости. Ворота главного корпуса, который защищали зенитчики, были распахнуты настежь. Из них выезжали некрашеные «Т-34». Грозно рыча мощными дизелями, они разворачивались в небольшую цепочку, параллельную линии фронта.

Еле стоящие на дрожащих ногах, красноармейцы устало повернулись к востоку и посмотрели на сборочный цех большого завода. Они увидели советские танки и закричали: — Ура! — душевный подъём оказался настолько велик, что все были готовы, немедленно бросится вслед за врагом.

Но пока собирали годное к бою оружие, лежавшее среди множества мёртвых солдат. Пока рылись в подсумках покойников в поисках полных обойм или, хотя бы отдельных патронов, все слегка успокоились.

Танки повернули на юго-запад и походным маршем двинулись в центр Сталинграда.

— Почему они мимо идут? — удивлённо спросил кто-то из уцелевших бойцов.

— Потому что недавно с конвейера, — объяснил пожилой усталый солдат. В нём Яков с трудом узнал своего наводчика слева. Красноармеец был очень грязным и оборван так сильно, словно его долго грызла стая собак. Во многих местах виднелись глубокие раны. Каски нет, руки ободраны до самых костей, клок кожи на голове сорван напрочь, а кровь обильно заливала лицо.

— Могли бы, и стрѐльнуть в фашистов! — возмутился какой-то боец. — Куда они так спешат?

— Да нет у них ни экипажа, ни снарядов, ни даже патронов! — обречённо бросил наводчик. — Там сидят лишь заводские водители. Сейчас отгонят машины в ближайшую часть. Там их снарядят боеприпасами с топливом, посадят танкистов, и только тогда, они пойдут в бой. А пока это просто тракторы с пушками.

— Хорошо, что фашисты об этом не знали, — облегчённо вздохнул любопытный боец. — Не то грохнули нас здесь, как всех остальных, — он указал на десятки мёртвых солдат, одетых в разную форму. Они лежали возле орудия все вперемешку. Трудно было понять, где торчит рука или нога одного, а где же — другого.

Вспомнив об отступивших фашистах, Яков метнулся к орудию. Он