— Мне это обошлось бесплатно, — похвасталась Изабелла.

Я сделала ей глаза и сказала:

— Вот как?

— Да нет, не то, что ты думаешь, — успокоила меня Изабелла.— Просто так, один поклонник. Буквально на днях начал за мной приволакивать. Яс ним случайно познакомилась. Ну что, пошли пить чай с пирожными и конфетами?

— Пошли, — согласилась я.

Изабелла привела меня в гостиную, обставленную довольномещански, усадила на диван и двинулась на кухню готовить чай.

Я же долго на диване усидеть не смогла и отправилась наэкскурсию. Моё внимание привлекли вазы, выстроившиеся в ряд на широкой полке.Четыре великолепные вазы, я бы даже сказала кубки. Да каменные кубки — то лияшма, то ли оникс — с такими роскошными крышками. Просто чудо!

— Изабелла! — крикнула я. — Ты что, занималась спортом?

— Что? — спросила из кухни Изабелла. — Громче! Ничего неслышу!

— Это твои награды? — ещё громче крикнула я, потрясая ввоздухе кубком.

— Ничего не слышу! — вновь ответила Изабелла.

— Ну и черт с тобой, — сказала я и сняла крышку, перевернулакубок, собираясь заглянуть в него — на меня высыпалась какая-то гадость.

Что-то чёрное, похожее на жжёную бумагу. Короче, пепел.

Я сразу вспомнила своего сынишку Саньку и подумала: «Но уИзабеллы нет детей. Что же она развела в своём доме такую грязь?»

Об этом я не переминула сообщить вошедшей в комнату сподносом Изабелле.

— Что же ты бросаешь эту гадость куда придётся? — спросилая.

— Какую гадость? — рассеянно сказала она, ставя поднос настолик.

И тут Изабелла подняла глаза на меня и, увидев в моих рукахраскрытый кубок, вдруг завопила, как резанная. От неожиданности я вырониладовольно-таки тяжёлый кубок из рук, он упал мне на ногу, я тоже взвизгнула, акубок покатился, рассыпая остатки пепла по вполне приличному ковру.

— О, мой Хрюздик! — завыла Изабелла и бросилась на ковёрсобирать пепел.

Да где там. Он так рассыпался, что это уже было невозможно.

— Мой Хрюздик! Мой Хрюздик! — вопила Изабелла. — Прости, чтоопять не уберегла тебя-яя!

«Да она спятила!» — ужаснулась я, потирая ушибленную ногу.

— Что за Хрюздик такой? — негодуя, спросила я. — И почему тыревёшь? Ведь ничего же не произошло. Даже ваза цела.

— А Хрюздика-то нет уже! — горестно выла Изабелла. — И егоне вернуть!

Каким-то невероятным образом ей удалось нащипать вместе сковровой ворсой и немного пепла. Она высыпала эту ужасную смесь в вазу, накрылаеё крышкой, жалобно подвывая, поставила вазу обратно на полку и нежно еёпогладила.

Я терялась в догадках, склоняясь все же к тому, что уИзабеллы большие нелады с её собственными мозгами, а если уж быть до концаоткровенной — налицо первые признаки шизофрении.

— Как же ты так неосторожно? — смахивая слезу, с укоромспросила у меня Изабелла.

— Неосторожно — что? — разозлилась я. — По сию пору я ничегоне сделала, если, конечно, не прикажешь считать преступлением то, что я взяла сполки вазу и сняла с неё крышку.

— Ты высыпала моего Хрюздика, — искренне страдая, сообщилаИзабелла.

— Что ещё за Хрюздик такой? — спросила я.

Я давно хотела знать.

— Это мой второй муж, — скорбно поджимая губы, сообщилаИзабелла. — Я его вдова.

— О, боже! — я схватилась за сердце. — Ты хранишь его здесь?Почему не сдала в колумбарий?

— Мне приятно иметь его прах рядом, — призналась Изабелла.

«Звучит довольно-таки двусмысленно,» — подумала я и,содрогаясь, спросила:

— А что же в других вазах?

Изабелла подошла к полке и, нежно поглаживая вазы, началаперечислять:

— Вот в этой мой третий муж, Барбахвылька. Он был такойзабавный, что я дала ему это прозвище. Вот в этой вазе мой четвёртый муж,Блямзик. Он тоже был милый. А вот в этой вазе мой пятый муж, Кузидябка.

— Ты же говорила на дне рождении, что поменяла четырехмужей? — возмутилась я. — Откуда же взялся пяты? И ещё есть живой, теперешниймуж.

— Скромность женщину только украшает, — ответила Изабелла ипродолжила: — Мой пятый муж Кузидябка. Он был немного ворчун…

Потрясение моё было велико.

— И что же, они все умерли? — с трудом переводя дыхание,спросила я.

Изабелла грустно кивнула:

— Увы, да. Фролушка мой единственный муж…

— Который улепетнул от тебя живой? — ядовито продолжила я заИзабеллу. — И ты решила исправить ошибку?

— Ну что ты! — испугалась Изабелла. — Это не я! Я никогда быне рискнула. Я и ножа-то боюсь.

— Бог с тобой, — сказала я, — давай пить чай.

Мы уселись на диван, но разговор уже не вязался. Я хотеларасспросить Изабеллу про акции, но после потери пепла Хрюздика она была в оченьзадумчивом настроении и почти меня не слушала.

А тут ещё к ней приятельница пришла с собакой. Собакапрыгала на меня и все пыталась лизнуть, а её хозяйка уговаривала не пугаться изаверяла, что собака не кусается. Можно подумать, я боялась того, что собакаменя укусит.

Порой меня раздражают эти собачники. Им почему-то всегдакажется, что нормальные люди только и мечтают о том, чтобы собака облизала их сголовы до ног.

В общем, я поняла, что пора сматывать удочки и спросила:

— Изабелла, ты не против, если я возьму с собой эту коробкус конфетами?

— Конечно-конечно, — сказала Изабелла. — Ведь я тебе еёподарила.

«А я тебе подарила пирожные,» — подумала я и отправиласьдомой, вовсе не собираясь эти конфеты есть. Уж я-то не дура, портить своюфигуру. Конфеты я взяла для своего сына Саньки.

Дома я у двери квартиры нос к носу столкнулась с Евгением.Он куда-то ужасно спешил.

— Ты куда? — спросила я.

— К Серому в больницу! — со всем трагизмом сообщил Евгений.

Серый — его друг. Довольно-таки бестолковый малый. С нимвечно происходят какие-то несуразности.

— К Серому? — удивилась я. — А что с ним?

— Он снимал с каруселей детей и поломал ногу. Парень замалым не совершил подвиг, — порадовался за друга Евгений.