Да ещё как!

Предостаточно!

«И зря, — я подумала, — Евгений наделяет этих жён такиммиролюбием. Зря он думает, что мне ничего не грозит. Это он их плохо знает. Чтотам — знает? Он не знает их совсем. Такие запросто уберут меня как свидетеля,но ничего. Я их выведу на чистую воду.»

Я решила, что начинать надо с причины. Ведь не просто такгрохнули они своего муженька. Ведь есть же у них причина.

«Они» не потому, что я окончательно предполагала ихартельное участие, а потому, что точно не могла указать ни на кого. Во всякомслучае до того, пока не узнаю причину.

Я вспомнила, что Тамарка и Татьяна говорили что-то проакции. Вот с этих акций и решила я начать. На следующий же день позвонилаТамарке, но она, как назло, не могла со мной говорить. Слишком занята. Тогда япозвонила Изабелле.

— Приезжай, — сказала она. — Кое-что обсудим.

Я надела леопардовый костюм, замотала свой «фарш» платком,сунула на нос очки и поехала.

Поехала без шляпы, потому что шляпа (о, горе!) пострадала впотасовке.

Я поехала к Изабелле.

Так уж получилось, что я знала о её маленькой слабости: нашакрасотка обожала бисквитные пирожные, но с большими опасениями позволяла себеэто удовольствие.

К Изабелле я ехала на такси и когда уже почти подъезжала кеё улице, вдруг вспомнила, что вчера на дне рождения была неприятно поражена —так изумительно восстановилась её, ещё недавно расплывшаяся фигура. Думаю,Изабелла питается только жиросжигатеями.

«Сделаю-ка ей диверсию,» — подумала я и попросила таксистаостановиться около кондитерского магазина.

С громадным нетерпением ворвалась я в магазин, подбежала кпродавщице и воскликнула:

— Мне штук двадцать бисквитных самых калорийных для подруги!

Продавщица мигом меня поняла и дала то, что требовалось.

Очень довольная, я отправилась к Изабелле, бережно прижимаяк груди пластиковый пакет с бисквитными пирожными, словно это какая-тодрагоценность.

Надо сказать, я впервые была у Изабеллы, но без трудаотыскала дом и подъезд. Я уже собиралась войти в лифт, но меня остановилкультурный молодой человек очень приятной наружности. Этакий пай-мальчик — вруке футляр, а в нем то ли альт то ли скрипочка, и ещё пакет в другой руке. Довольнотяжёлый пакет, судя по всему.

— Простите, — он мне говорит. — Вы не поможете открыть этотящик?

И он показал на один из почтовых ящиков. Ящик как ящик,таких тьма на любой стене в каждом подъезде.

— Охотно, — сказала я, — при условии, что вы подержите мойпакет.

— Ну, конечно, — любезно согласился он.

Я отдала ему пакет, (бедняга принял его чуть ли не в зубы)он дал мне ключик, я открыла ящик, достала из него газеты, ещё газеты, какие-тописьма и журналы…

О! Какие это были журналы! Я так и обомлела. Журналы мод.Мне тут же захотелось бросить все и изучить их от корки до корки, не сходя сместа. Я за малым так не поступила, намертво забыв и про мальчика со скрипочкойи даже про Изабеллу, но позади меня раздалось смущённое покашливание.

Я оглянулась. Ну да, мальчик со скрипочкой, притопывая отнетерпения, знаками мне показывал, что ужасно спешит и хотел бы получить своюпочту.

Нехотя я отдала его газеты и журналы, взяла свой пакет ивошла в лифт. Уже собралась нажимать на кнопку, но вдруг услышала приятныймужской голос:

— Простите, захватите меня.

Парень был так хорош, что я не удержалась и захватила.

Когда двери закрылись и лифт пошёл вверх, парень потянул насебя мой пакет и сказал:

— Давайте я вам помогу, вы так были любезны.

— Спасибо, он не тяжёлый, — сказала я.

Но парень пакет уже отобрал и при этом так странно смотрелна меня, что я смутилась («фарш» и фингалы очень тому способствовали),отвернулась и пробормотала:

— Вы что, гипнотизируете меня?

— Нет, любуюсь, это потому, что вы очень красивая, — сказалон.

У меня был шок. Приятный шок.

Вот она я! Даже с «фаршем» и фингалами не утратиласпособности восхищать мужчин.

Захотелось ответить этому милому молодому человеку.Что-нибудь тоже лестное и приятное, но лифт очень невовремя остановился. Этобыл этаж Изабеллы. Парень с поклоном протянул мне кулёк, мы обменялисьтоскливыми взглядами, лифт пошёл вверх, а я пошла к Изабелле.

Я сделала всего несколько шагов, как услышала за своейспиной уже женский голос, пожалуй, даже старушечий.

— Простите!

Оглянулась, это действительно была старушка. Этакий божийодуванчик.

— Простите, — сказала она.

— Вам нужно что-то достать или подержать? — спросила я.

— Нет, всего лишь хочу знать который час, — с улыбкойответила старушка.

Она повернула мою руку, и сама посмотрела на мои часы, потомсказала «спасибо» и пошла к лифту. В этот момент распахнулась дверь Изабеллы, иона сама показалась на пороге.

— Я тебя жду, — сказала Изабелла. — Слышу пришёл лифт,выбежала посмотреть. О! — отшатнулась она, так я была эффектна. — Ты снова всвоём костюме! И в новых очках! Без шляпы даже лучше.

— Конечно, ведь ты же поломала её, — с обидой воскликнула я.

— Глупости, я поломала твои очки, — возразила Изабелла,знаком приглашая меня пройти в её квартиру. — Шляпу поломала Тамарка.

— Ах, я не помню зла, — вздохнула я и вошла в прихожую.

— Я тоже зла не помню, — делая губки гузкой, буркнулаИзабелла.

Это меня удивило. Что ей помнить? Но я решила промолчать.

В прихожей я осмотрелась и восхитилась:

— А у тебя очень славненько. Я кое-что тебе принесла, то,что ты обожаешь.

И я протянула ей кулёк с пирожными.

Изабелла увидела пирожные, от удовольствия закатила глаза ивоскликнула:

— Какая прелесть! Конец моей фигуре! Но чтобы тебе не былообидно, я тоже постаралась. Я знаю, что ты обожаешь шоколадные конфеты иприготовила целую коробку.

И она протянула мне коробку ассорти.

Я тоже от удовольствия закатила глаза и воскликнула:

— Какая прелесть! Конец моей фигуре! Но зачем ты такпотратилась? Это же дорого.