— Он имел ввиду её костюм и очки, — успокоила ИзабеллуПолина.

— И платок, — добавила та.

— Снаружи остались мой нос и губы, — обиделась я, — пареньмог восхищаться ими.

Но меня уже никто не слушал.

— Подруга, — вдруг толкнула меня в бок Полина, — а как онузнал?

— Кто? — удивилась я. — И что?

— Да преступник. Как он узнал, что ты собираешься идти кИзабелле?

— Понятия не имею, — призналась я.

Изабелла вдохновилась надеждой и воскликнула:

— Так может он не меня хотел травить, а тебя?

— Тогда он не мог не заметить, что я двигаюсь в сторону,противоположную моему дому, — напомнила я. Если, конечно, не предположить, чтоон вообще ради прикола насыпал в пирожные яд— ну отравится кто-нибудь и пусть,все равно смешно.

Полина и Изабелла поёжились.

— Но с другой стороны, — продолжила я, преступник мог иподслушать наш разговор. Уж как не представляю, не спрашивайте меня — способовмасса — но узнав, что я отправляюсь к Изабелле, он без труда проследовал замной и клюнул на мои пирожные. Абсолютно же понятно кого я собираюсь имикормить. В той же кондитерской убийца купил такие же и быстренько насыпал яда.

Полина бестолково моргала, совершенно ничего не понимая.Признаться, меня такая глупость немного раздражала.

— Ну что там у тебя ещё? — спросила я.

— А куда бы он стал сыпать яд, если бы ты не купилапирожные? — спросила она.

Воистину был прав человек, придумавший пословицу про глупца,умеющего задать вопрос, который и сотне мудрецам не по зубам.

— Думаю, нашёл бы способ отравить Белку, — заверила я. —Ведь, как мы случайно узнали, это была подстраховка. Основную надежду убийцапитал на конфеты. А пирожные — так, экспромт.

— Но не сработало ничего! — сжимая от радости кулачки,воскликнула Полина.

Изабелла посмотрела на неё своими грустными армянскимиглазами и сказала:

— Я, конечно, постараюсь в ближайшие дни не есть ничего,кроме жиросжигателей, но вдруг убийца придумает что-нибудь другое? Вдруг простопостучит в дверь, я открою, а он меня ножом, как Фролушку?

— А ты не открывай, — посоветовала Полина.

— Я-то не открою, а вдруг он сам войдёт? — выразила опасениеИзабелла. — Ночью. Я буду спать, он меня во сне и зарежет.

— Успокойся, — сказала я, — во-первых, умирать во сне нестрашно. Ты даже не узнаешь о том, что уже умерла. А во-вторых, судя по всемуубийца пытается для каждой из вас выбрать естественный способ. Лично я неудивилась бы, узнав, что Изабелла умерла от пищевого отравления, а Полинаразбилась на своём Форде. К тому же ты, Изабелла, запросто можешь загнутьсясама, без всякого убийцы, если не прекратишь жрать тоннами пилюли дляпохудения. И ты, Полина, вполне можешь обойтись без убийцы, переправляясь натот свет на Форде. Так что, не волнуйтесь, с ножом за вами никто бегать небудет.

— Вот это ты нас успокоила! — возмутилась Изабелла.

— Да, что-то ты не то, — пропищала Полина. — Я ждала от тебясовета.

«А что тут можно посоветовать? — подумала я. — Любой дуракуже знает, что если возникла угроза смерти, ищи того, кому эта смерть выгодна.Половина страны этим занимается. Надо искать, причём срочно.»

— Девочки, расскажите мне про свои акции? — спросила я и дляверности пояснила: — От вашего ответа будет зависеть ваша же безопасность.

Полина снова захлопала глазами, а Изабелла сложила губкигузкой.

— Акции? — спросила Полина, посматривая на Изабеллу. — Этоте, что ли, бумажки, которые вы мне всучили вместо наследства, полученногопосле смерти моей покойной тётушки?

— Да, это те бумажки, из-за которых ты проела плешь в головеФролушки. Кстати, они приносят тебе довольно-таки неплохой доход, — огрызнуласьИзабелла, после чего я поняла, что с Полиной по этому вопросу разворачиватьдискуссию бесполезно и обратилась уже только к Изабелле.

— А чьи это акции? — спросила я. — Какого акционерногообщества?

— Нашего общества, — ответила Изабелла. — Даже нет, необщества, а компании… Так что ли? — обратилась она к Полине.

— Вроде так, — ответила та. — Ты лучше у Тамары спроси. Онанашей компанией управляет, ей все и известно. Я только на собрания хожу, потомучто у меня есть акции. Фросик сказал, что я владею пятью процентами имуществакомпании.

— А у тебя сколько процентов? — спросила я у Изабеллы.

— Всего десять, — нехотя бросила она.

— Сколько же у остальных?

— У Таньки пятнадцать, — ответила Изабелла. — У Зинки вродедвадцать, а у Тамарки больше всех — тридцать.

Я быстренько подсчитала в уме — вышло восемьдесят процентов.Не хватало двадцати.

— А куда делись ещё двадцать процентов? — поинтересоваласья. — Кому они принадлежат?

Полина пожала плечами. Я видела, что она и в самом деленичего в этом не понимает и не хочет понимать.

— Двадцать процентов акций у Фролушки, — сказала Изабелла ипоправилась: — Были у него.

— А теперь у кого будут?

Изабелла и Полина переглянулись и пожали плечами.

— Тамарка точно знает, — сказала Полина.

— Тогда я пошла к Тамарке.

Да, мне срочно нужна была Тамара. По многим вопросам. Сразупо многим. Но добиться аудиенции Тамары всегда было нелегко. Мобильник еёмолчал. Домашние телефоны были заняты; я решила ехать к ней домой на удачу —если её там нет, то из дома связаться всегда легче, вдруг удастся хитростьюзаманить Тамарку на свидание. Я решила не сдаваться и не уходить, пока невстречусь с ней.

И действительно, Тамару я дома не застала, зато наткнуласьна её возмущённого мужа. Он, как обычно, колошматил кота и делал это с большимсмаком и наслаждением.

— Я сделаю из тебя человека! — вопил Даня, сопровождая своиугрозы оплеухами.

Кот, понятное дело и сам хотел стать человеком, посколькучеловек животное крупное и шансов дать сдачи больше, но как превратиться вчеловека кот понятия не имел и визжал от горя, как резаный.

В былые времена я вставала на защиту кота, но на этот раз онбыл мне глубоко противен. Я взглянула на кота с отвращением и отвернулась,подумав: «Что же он так противно визжит-то, как потерпевший? Не так уж сильноего Даня и бьёт.»